КЛУБ ЛЮБИТЕЛЕЙ ФАНТАСТИКИ, 2021

Там, в Лефортово, придурки по углам дрались, орали, спали, тискали романы. Камеру на тридцать человек то набивали под завязку, то многих враз уводили, разряжая душное пространство. Кто-то ещё прикидывал, как на первом же допросе разберётся с ужасной ошибкой органов, но умные помалкивали. У кого были деньги, те пользовались ларьком. Экономить не было смысла. На счету, например, Шмакова Бориски было аж сорок два рубля с копейками. Отчество при росте в полтора метра ни к чему — Бориска Шмаков, и всё. Под этим самым обычным именем коптился в лефортовской общей камере лейтенант Стахан Рахимов — сотрудник органов. Бориска Шмаков, — человек социально близкий, — это Рахимову обстоятельно втолковали. Хорошо, заявка на ларёк у него всегда работала (форма № 20), присоседился к одному (из нужных). Год тридцать пятый, а этот — нужный — всё ещё жил как в двадцатых, считал себя человеком. Выписал из тюремного ларька школьную тетрадь в клеточку (десять копеек), карандашик. А Рахимову (простите, подследственному Шмакову Бориске, социально близкому) принесли дешёвую колбасу и чеснок. Хорошая закупка, с пользой. Правда, вражина этот с клетчатой тетрадкой совсем спрыгнул с ума: попросил из тюремной библиотеки учебник английского языка. Наверное, готовился бежать. Сейчас изучит язык и бегом к Чемберлену. Шмаков Бориска с аппетитом жевал колбасу с чесноком, пусть, ему-то что? — при его великой памяти чужие глаголы можно на слух заучивать.

Сосед в конце концов заинтересовался:

«Вы что? Вы английским владеете?»

«Да так, помаленьку», — замялся Шмаков.

«Где изучали?» — ещё больше заинтересовался сосед. Шмаков сперва хотел посмеяться над умным: «Мол, в Сорбонне». Но в Сорбонне не бывал, только слышал, это факт, нам ни к чему, нам памяти без всяких этих Сорбонн хватает. Неопределённо пояснил: «Наверно в пересылках. Сам знаешь. Умных людей везде много».

Сосед вежливо спросил: «Вы из бандитов наверно?» На это Шмаков Бориска (сотрудник органов лейтенант Стахан Рахимов, рост 151), маленький да удаленький, посмеялся: «Какой я бандит при таком моём росте? Меня первая баба коромыслом убьёт».

И предложил вражине перекусить.

Заказал в ларьке хлеба полтора кг (2 руб. 55 коп.), 500 г коровьего масла (7 руб. 50 коп.), 1 кг сахара (4 руб. 30 коп.) и овощные консервы (2 руб. 40 коп). Вражина ломаться не стал. Ел деликатно, крошки подбирал. У него, кроме клетчатой тетрадки, ещё зубной порошок был. Пояснил Бориске Шмакову: «Даже в вятской ссылке зубы порошком чистил». Посетовал: «А вот в Туруханске похуже было».

Что-то постоянно записывал в тетрадку, видно, мысли одолевали.

Шёпотом намекал, намекал: вот собираются умные люди…Вот выродилась новая власть в стране… Улыбка добрая, а слова — о крови. В голову ему не приходило, что тихий Шмаков Бориска, угощавший его колбасой с чесноком, на «допросах» в следственной, куда его вдруг выдергивали, очень подробно излагает следователям все эти камерные секретные шепотки. А как иначе? «Чистота нравственная и физическая — равноправны. Одной без другой быть не может».

«…Выбравшись на ледяной склон, лейтенант увидел след, — будто живые существа скреблись, ползли по скользкому льду, оставили отметины. Понял: теперь догоню. Теперь не уйдут. Ложного татарина, он же з/к Гусев, он же татарин Пугаев, нисколько не боялся: наган на таком морозе не оружие, а прикинется бывший красноармеец, что хочет синюю девчонку жизни лишить, начнёт брать на арапа, пусть лишает. Эта синяя девчонка в нынешнем деле — только привесок. Никому не нужна, сама сказать ничего не может. Прямо по Инструкции: «Всякие дефекты речи. Разная пигментация кожи. А то, как у животных, пёстрая или пегая кожа.»

Кому такая нужна?

Интуиция лейтенанта не подвела.

Со склона спустился к невидимой сверху реке.

Лёд местами вымело — как стекло. Под прозрачным этим стеклом смутно проносило быстрой водой (не успела промёрзнуть до дна) бесформенные светлые пузыри, человеческие следы вильнули, ушли в сторону. Понятно почему: Гусев синюю девчонку уводил в лиственницы. А из-под льда на лейтенанта Рахимова человек посмотрел — из ниоткуда, из смутности. Прижался белым плоским лицом к толстому прозрачному льду снизу, будто, правда, пытался что-то увидеть. Наверно с морозами утонул, под лёд провалился, вот его сюда принесло. Но всё ещё не привык: просился наружу, кивал Рахимову: выпусти, лейтенант.

Примерно через час увидел беглецов.

Шагах примерно с двух ста. Синяя девчонка закутана во все тряпки, с мешком за плечами, и з/к Гусев, недострелянный полковником Гараниным, рядом. Один бы этот Гусев дальше ушёл, но почему-то не бросил синюю.

Издали крикнул: «Гусев! Наган верни!»

«Да зачем тебе? Айда лучше с нами».

Нисколько не боялся гражданин Гусев товарища уполномоченного.