Клуб пропавших без вести

– Спокойно, – упредил Костя мой очередной порыв немедленно лететь в чащобу на поиски неизвестных похитителей. Но по тому, как тряслись его плечи, я понимала, что он и сам в панике. – Рита, постарайся прийти в себя. Вспомни, вдруг ты видела какие-то бумаги. Нет? Точно? И этот твой коллега ни на что не намекал? Думай. Что-то здесь не так. Не могу поверить, что родители Лиды дали бы так запросто похитить Машу! А даже если и так, сейчас вся округа стояла бы на ушах, уж я-то знаю! И кстати… с чего мы вообще взяли, что мою дочь похитили?

Его голос сорвался от отчаяния. В последней фразе слышались еле заметные нотки надежды, но когда Ира расправила второй листок, Костя уронил голову. Кажется, мы уже до дыр засмотрели этот нехитрый детский рисунок, приложенный похитителями в качестве доказательства. В центре листа красовалась большая, довольно корявая фигура в длинном платье, неаккуратно закрашенном красным фломастером. Коричневые палки волос, закорючка курносого носа, темные глаза, алые губы впол-лица, приметное украшение на шее – маленькая художница не упустила ни одной детали. Правда, ногти раскрасила по своему вкусу, в красный, а заодно и прилепила на голову фигуре неровную зубчатую корону. Мы еще могли цепляться за призрачные сомнения, если бы не размашистая надпись «Принцесса» с характерной, зеркально повернутой буквой «р». Не далее как вчера мы с крошкой боролись с коварной буквой, которая никак не желала изображаться правильно…

С силой сжав виски, я по заданию Кости пыталась сосредоточиться и подумать. Живчик всячески упивался своим превосходством, заявляя, что справился с заданием. Он явно конкурировал со мной – и уж точно не собирался делиться информацией. С чего же похитители решили, что я в курсе?

– Кофе… он говорил про кофе, – начала старательно вспоминать я. – Что скоро он возглавит журнал, а меня в лучшем случае оставит секретаршей… Намекал, что справился с заданием. С издевкой хвалил, что отказалась от одежды темных тонов. Обещал заявиться ко мне в номер, звал перебираться к нему. Нет, ерунда, все не то… Кажется, что-то было в самом начале праздника. Он выпил и что-то выкрикнул… Ну да, что-то про секреты! Костя, я помню, что среди зрителей тогда стояла Маша, значит, и ты был поблизости. Не помнишь этот момент? Следователь говорил, кто-то снимал праздник на камеру мобильного, вот бы посмотреть запись…

– Я, как назло, тогда отвлекся. Заметил в толпе Славку, удивился, с чего это он на праздник затесался. Оказалось, случайно заметил, как его соседи стали зачем-то подтягиваться к берегу, и в начале представления мы как раз договаривались, что Славка незаметно проследит за ними, а потом расскажет, что они задумали, мне. Помнишь, я говорил, что у меня нет алиби? В момент убийства мы как раз разговаривали со Славкой, и приплетать к делу его я, разумеется, не мог. А ведь в самом деле, – глаза Кости осветились слабым подобием надежды, – та запись могла бы на многое пролить свет. Подтолкнуть к каким-то мыслям. Только как ее раздобыть…

– Можем обегать всех в поселке, расспросить. В парк-отель заглянуть, отдыхающих тряхнуть, – очнулась энергичная Ира. – Да, поздно, но вряд ли люди уже спят. Извинимся, войдут в положение…

Слава уже вовсю махал на нее руками:

– В записке ясно сказано, чтобы Костя не дергался! Начнем опрашивать, взбаламутим народ, будет только хуже… Да и не факт, что кто-то вспомнит речи этого пьяного папарацци…

– Значит, нужно обращаться к тому, у кого точно есть эта запись, – зычно произнес отец Вениамин и поднялся, возвысившись над столом. Похоже, священник тоже немного пришел в себя, потому что заговорил уже размеренно, жестом пригласив Костю сесть. – Друзья, давайте опираться только на факты и решать с холодной головой. Кому нужны записки журналиста? После убийства «авторитета» его люди исчезли. Значит, действительно остаются обитатели леса, соседи Иры и Славы. Неизвестно, что накопал коллега Риточки, но я с ним общался и составил кое-какое мнение, такой авантюрный человек наверняка мог осложнить им жизнь.

Возможно, и так… Я кивнула, соглашаясь со священником, но на ум тут же пришли слова следователя об уникальном специалисте, который почти ничего не записывал. Набросал лишь схему, которая до сих пор стояла у меня перед глазами. Встряхнувшись, я стребовала у хозяев дома чистый лист и ручку.

– Вот. – Я по памяти набросала схему и повернула лист так, чтобы она была видна всем. – Я почти ничего не поняла, но на крайний случай можем предъявить похитителям это. Следователь сказал, что других записей в вещах Живчика не было.

– Неужели затеяли весь сыр-бор из-за какой-то дурацкой схемы? – резонно заметил Слава. – Наверняка у него было что-то еще, и похитители об этом знали.