Клуб пропавших без вести

– Костя, – судорожно вздохнув, я немного приподнялась. И, собравшись с силами, тихо, но четко произнесла: – Между нами ничего не будет. Ты прав, нам хорошо вместе. Мы стали близкими людьми. Но… нет. Я не смогу выйти за тебя замуж.

Темная фигура, казалось, навеки замерла на пороге. Конечно, Костя ждал объяснений. И только сейчас, измученная, эмоционально выпотрошенная, я в полной мере осознала, почему не могу принять его предложение.

– Ты добрый, умный, привлекательный. Сильный. Великодушный. Ты помогал мне, помогал бескорыстно, даже когда совершенно меня не знал. В тебе есть все, что я ценю в людях. Поверь, я хочу, очень хочу полюбить тебя! Но… ты не он. Вот и все. Это всегда будет между нами. Прости.

* * *

Густая тишина осязаемо окутала комнату. Я снова уткнулась носом в подушку, уже нисколько не заботясь тем, стоит ли еще Костя на пороге или поспешил уйти, обиженный моим признанием. Съежившись на кровати, я лежала, сотрясаясь от озноба и не в силах заставить себя перевернуть мокрую подушку.

Нервная дремота уже окутывала сознание, когда бодрый стук в дверь резко вернул меня в реальность. Снова раздался шорох, в следующую секунду над моей головой зажегся свет, и я уловила ментоловый запах лекарства.

– Рита, прости, что врываюсь, но тебе нужно успокоиться и перестать плакать. Вот, выпей, это поможет, спать будешь крепко. – Костя присел ко мне на кровать, держа маленькую чашку с лекарством и стакан с водой. Ничего не понимаю… Он выглядел озабоченным, даже встревоженным, но вел себя как обычно, словно и не слышал моих слов каких-то пять минут назад.

– Спасибо. – Я приподнялась на локте, залпом опрокинула в себя содержимое чашечки и запила его водой из стакана, который заботливо придержал Костя. – Прости меня за истерику. И за эти откровения. Все это так глупо, неуместно… Но я не могу тебя обманывать.

– Какие еще откровения? – искренне удивился он и жестом попросил встать. Потом быстро приготовил кровать ко сну, пока я за его спиной не без труда, шатаясь от усталости, переоделась в ночную сорочку. – Рита, не забивай сейчас голову. Мы не спали сутки, перенервничали из-за Маши, а тут еще я сдуру стал на тебя давить… Ныряй скорее под одеяло, ты вся дрожишь. Просто отдыхай, ни о чем не думай и постарайся уснуть. Договорились?

Мне оставалось лишь кивнуть, и Костя, чинно коснувшись губами моего лба, поспешил выйти. Дверь закрылась, а я, снова сжавшись в комочек под одеялом, уставилась в темноту. Кровать была приятно прохладной, поверхность подушки – сухой, а я вымоталась донельзя. Но заснуть сразу мешал один вопрос, так и стучавший в голове: если Костя не слышал моих слов об Алике, кто же тогда стоял на пороге комнаты, не решаясь войти? Неужели загадочный призрак?

Так-так, хорошенькое дельце… Похоже, мне и правда пора возвращаться в город и консультироваться с моей всезнающей подругой по поводу того, как спасти жалкие остатки нервов. Я не только оказалась неблагодарной крикливой стервой в глазах Кости, но и предстала законченной психичкой перед его отцом. Вот это позор… Впрочем, какое мне дело до того, что подумал таинственный обитатель мансарды? Я все равно смирилась с тем, что никогда его не увижу, не смогу взять у него пресловутое интервью…

И снова это «никогда». Я вздохнула, натягивая на голову мягкое одеяло. Угрызения совести, переживания, отказ Косте, грядущая разлука с Машей, стыд перед соседом сверху – да, все это волновало донельзя. Но, положа руку на сердце, по-настоящему убивала меня совсем другая мысль.

До сего момента я считала, что у меня была настоящая любовь. Но я ошиблась. Сегодня, мечась в рыданиях и заходясь в капризной истерике от желания снова видеть Алика, в этот самый миг и на этом самом месте я вдруг в полной мере осознала: эта любовь не была, она не осталась в прошлом. Моя любовь жива – в отличие от человека, к которому я ее испытываю.

Глава 22

Почувствовав, как лицо защекотал теплый луч, я наморщила нос и заставила себя разлепить основательно распухшие веки. Взгляд не без труда сфокусировался на окне, у которого стоял Костя, поправляя шторы. Судя по яркому свету, солнце давно встало, и хозяин дома наверняка решил справиться о моем самочувствии после вчерашнего срыва. Как мило.

Я попыталась собраться и выдать мало-мальски пригодную для утреннего приветствия фразу. Мне было неловко за истерику, свидетелем которой стал Костя, и сейчас требовалось придумать что-то вежливое, приятное и дружеское. Как назло, голова раскалывалась от боли и разбухала, словно внутрь под завязку напихали ваты, физически мешавшей обычному ходу мыслей. Мне оставалось лишь молча наблюдать за Костей, который вдруг наклонился к подоконнику, почти скрываясь за шторой. Интересно, что это он там так долго рассматривает? Стоп… на подоконнике? Где меня обычно ждал рисунок от призрака? Неужели Костя развернул очередное адресованное мне послание?