Клуб разбитых сердец

Но было бы неверным утверждать, что Северус участвовал в разговоре только ушами, — время от времени он и сам включался в монолог Поттера. Дело было в том, что еще больше, чем болтать о мисс Уизли, мальчишка любил строить планы. Он выдвигал бесконечные планы и стратегии, как бы вернуть бывшую возлюбленную, и вот тут-то Снейп уже с удовольствием вносил в разговор свою лепту. Он почти с упоением слушал, как Гарри собирался висеть на турнике минимум по пятнадцать минут в день и прочитать все знаменитые маггловские романы, чтобы поразить даму своего сердца широким кругозором. Северус отпускал саркастичные комментарии, давал насмешливые советы — «Ты еще заранее комплименты выучи!» — и прекрасно понимал, что ничего из перечисленного Поттеру невесту не вернет. Столь же хорошо осознавал это и Поттер, судя по улыбкам, с которыми он выдавал эти великие намерения.

Северус подумывал, что эти неосуществимые планы помогали Гарри справляться с беспомощностью, в которую его вверг отказ бывшей невесты продолжать отношения, а сам Снейп... Предлагая Поттеру зазубрить все любовные сонеты Шекспира и выложить под окнами Норы миллион алых роз, он вспоминал свои собственные, столь же нелепые юношеские идеи. Он думал о том, как восприняла бы из его уст поэзию Лили... А еще — хотя Гарри его заверял, что больше никому свои мечты не поверяет — Снейп серьезно подозревал, что все его друзья были уже просто не в силах выслушивать это бесконечное нытье.

Когда Поттер уходил, Снейп устало ложился на кровать и в миллионный раз спрашивал себя, почему он продолжает терпеть эти вторжения. Чтобы поупражняться в сарказме, ему было достаточно посетить «Зелья Дж. Пиппина», да и воспоминания о Лили были скорее болезненными. Впрочем, размышлял он больше для собственного успокоения — на самом деле он довольно быстро понял, в чем заключается настоящая причина, но она показалась слишком постыдной и недостойной взрослого мужчины. Да, было неловко признаться хотя бы себе, как грело осознание того, что и сын Джеймса Поттера — Избранный, Герой Войны — не смог заслужить любовь своей девушки. Тот факт, что народный любимец Поттер оказался в той же луже, что и он, бывший Нюниус и Сопливус, сладким и грешным бальзамом смазывал раны на его ущемленном двадцать лет назад чувстве собственного достоинства.

И все же было еще кое-что, что помогало Снейпу оправдать свое нездоровое злорадство и простить себя за то, что он пользовался страданиями неопытного мальчишки для подпитки собственной самооценки. Это чувство было несколько благороднее, но столь же нелепо — какой бы глупостью это ни казалось, но он чувствовал гордость за то, как Поттер менялся. Странная уверенность, что в этом была и его заслуга, наполняла их встречи совершенно сюрреалистичным, но смыслом. Скорее всего, сказывалась долголетняя привычка — иначе свои чувства Северус объяснить не мог.

А Поттер действительно потихоньку менялся. К волосам возвращался прежний блеск, уходила бледность, исчезли скорбные морщинки у рта, он снова начал надевать ярко-красный шарф. Сквозь угрюмую самоиронию иногда прорывались почти веселые шутки, а панцирь апатии и равнодушия к жизни громко трещал по всем швам. Северусу такое преображение отчасти льстило и отчасти — кололо тонкой иголочкой какую-ту крошечную точку в груди. Иногда ему казалось, что если бы в его собственной юности нашелся кто-нибудь, кто оказался бы готов расшевелить после любовной неудачи озлобленного подростка, то, может, и не случилось бы всего последовавшего кошмара... И к тому же Снейп был почти уверен, что вот такая странная помощь еще на чуть-чуть смягчала его вину перед Лили.

Конечно, долго такие посиделки продолжаться не могли — волей-неволей они должны были перейти в следующую стадию или сойти на нет. Раны рубцевались, боль утихала, паузы становились все длиннее, время между визитами растягивалось. Снейп мог бы поставить половину своих котлов на второй вариант развития событий, но судьба опять над ним посмеялась.

В одно июньское воскресенье Гарри привел с собой собаку на коротком поводке. Собака была уже немолодой, с бело-рыжей длиннющей шерстью и грустным выражением круглых черных глаз. Породу Снейп определить не смог — в Коукворте водились разве что дворняги.

— Это колли, — ответил Поттер на заданный с помощью поднятой брови немой вопрос. — Я уже давно собирался завести собаку или кошку, и вот... Вчера случайно зашел в маггловский зоомагазин. Ее отдавали почти даром, потому что, — тут он и собака переглянулись, — ее продали обратно хозяева. Куда-то уехали, — Гарри вздохнул и поднял глаза на Снейпа, — а она осталась.

— И ты привел ее, чтобы?.. — От собаки отлетел клок шерсти, и Снейп мысленно поклялся, что даже под пытками не пустит ее в дом.

Гарри пояснил, что собака залаяла, стоило Гермионе выйти из камина — не иначе как учуяла запах Живоглота.

— Даже не думай, что я пущу ее за порог.

Поттер нахмурился и протянул ему ставший привычным красно-синий пакет — Снейп машинально его принял.