Клуб смерти

В дверь постучали, когда она открылась, в кабинете появились Джеймс Джонс, за ним — Мэт Мак-Говерн, а за ним — Стив Федеричи, который совсем плохо выглядел.

— Мы бы хотели поговорить с лейтенантом Ньюменом, сэр, — попросил разрешения Джонс.

— Поговорите, — согласился Клингер.

— В чем дело, Джонси?

— Поговорим здесь, лейтенант? — уточнил Джонс.

— Конечно.

— Был звонок для тебя из полиции Хобокена. Один из их объектов имел при себе твою визитную карточку. Газетная репортерша, из компании, которую ты опрашивал в редакции. Карен Оберн.

У Ньюмена мысли путались, он не сумел сразу выделить подлежащее и сказуемое. Но постепенно до него дошло, что фраза составлена верно. Джонс просто выражался хронологически, и все. До него с — трудом доходил смысл сказанного. Джонс не шутил и не собирался шутить. Но его ошарашила такая новость. Трудно поверить, что человек, с которым у тебя возникли отношения, какое-то взаимопонимание, тот, с кем ты говорил об интимных вещах, о сексе и смерти, стал «объектом». Мертвым. Убитым. В таких делах редко сталкиваешься с тихой-мирной смертью по естественным причинам, во сне, в покое. И все-таки он не мог предположить и представить такой поворот.

Проблема состояла в том, что такие люди, как Карен Оберн, с которой у тебя установились хорошие отношения, чаще всего, если бывали не убиты, то умирали в «непокое», если только есть такое слово. Однако есть другие люди, с которыми отношения не налаживаются и даже их вида ты не можешь вынести, они живучи. Да пожелай ты заплатить кучу денег, чтобы от них избавиться (с ними говорить не об интимных вещах, а только грязно ругаться), ничего не получится, они непобедимы, бессмертны, вездесущи, суки. Закон Ньюмена…

— Да. Что еще?

— Ее убили выстрелом в затылок. Профессиональная работа. «Деревяшка», похоже, но эксперты разбираются пока. Тело, должно быть, пролежало сутки. Холод, знаете, сохранилось хорошо, но трудно найти приличных судебных медиков. Особенно в Джерси.

— Ничего мне не говорите, я угадаю, — встрял Милнер. Он достал блокнот и быстро пролистал.

— Ее нашли внутри или возле дома восемьдесят девять по Парковой улице или авеню, или что-то связанное с парком.

Джонс тоже полистал записную книжку:

— На пустыре около дома восемьдесят девять, Парковая авеню, да. Эксперты считают, она получила пулю у подъезда этого дома, когда звонила или стучала, видимо так. Потом тело оттащили на пустырь и завалили каким-то хламом, накрыли тряпьем или чем-то в этом роде.

— Не говори мне, я сам угадаю, Дейв, — высказал предположение Ньюмен. — Парковая авеню, восемьдесят девять — это адрес Кейт, э-э, Нейсмит, да? Я прав или нет?

Мак-Ивер снова покачал головой. Милнер убрал блокнот.

— Ну, как дела, Фед?

Федеричи не сразу осознал, что Милнер обращается к нему. Он думал, что в комнате появился какой-то «фед» (на местном полицейском жаргоне — агент одной из федеральных служб — ФБР, Казначейской охраны или Ц-мать его-РУ). Нет, его дела не совсем хороши. Спасибо. Какого черта, что может быть хорошего, если женщина с телом, достойным главного разворота в «Плейбое», вся в движении, у которой было все: груди, ноги, лодыжки, ключицы, запястья, в которую он неприлично влюблен, — теперь мертва, дырочка от пули за левым ухом, как у какого-то придурка, а не существа, одетого (он никогда не видел, но уверен) в лифчик, пояс и множество других приспособлений, и…

— Я, в общем, в порядке. Просто мы, знаете, встречались с ней, говорили с ней…

«И чувствовали ее запах, слышали скольжение ее чулок, позвякивание драгоценностей, браслетов, видели трепет плеч, покачивание бедер, блеск волос, все-все-все», — подумал он, вслух же сказал:

— Мы знали ее, я и лейтенант Ньюмен.

Милнер глянул на Федеричи, мол: «Ну и хрен с того?». Потом перевел взгляд на Джонса:

— Попросите ребят из Хобокена прислать баллистические данные на ту «девятку», если это действительно она. Почти уверен, что объект Тимми обработан из той же машинки.

— Кто такой Тимми? — спросил Джонс.

— Вот — лейтенант Мак-Ивер.

— О, извините, лейтенант, — Джонс щелкнул пальцами, — ваш объект — это парень в киношке с попкорновой коробкой на голове?

Мак-Ивер, подтверждая, кивнул.

— Еще раз, как его имя?

— Корри. Майкл Корри. Он, м-м, ученый, отслеживал заразные болезни.

— Эпидемиолог, — уточнил Джонс.

Мак-Ивер кивнул.

— Дейв? — обратился Ньюмен.

— Да, Джейк? — дружелюбно отозвался Милнер.

Джонс, Федеричи и Мак-Говерн переглянулись, потом посмотрели на Мак-Ивера, который запрокинул голову и почесывал подбородок, избегая смотреть на них.

— Почему ты решил, что одна и та же «девятка» была использована в случае с Оберн и Корри?

— Ты навел меня на эту мысль, Джейк, — объяснил Милнер. — Ты только что повторил слова Оберн: почему Мак-Алистер не ведет сексуальную жизнь, не по причине ли какой-то болезни? Возможно, этот парень, Корри, точно знал, что там есть какая-то болезнь, и его убили за осведомленность. Может быть, Карен Оберн что-то пыталась раскопать, относящееся к этому же. Ее тоже убили.

— Может, и Айвс упал, или прыгнул, или его столкнули за излишнюю осведомленность.