Клубничный Яд

— Я здесь, детка. Я здесь, — отвечаю, еще сильнее прижимая ее к себе, пока наши дыхания синхронно сбиваются.

Когда мы подходим к моей машине, я открываю пассажирскую дверь, удерживая Бьянку одной рукой.

— Мне нужно тебя опустить, — я приседаю, но она сцепляет ноги за моей спиной, крепко сжимая мои бедра своими, и сильнее обхватывает меня руками, не позволяя нам разойтись.

И черт, как же я не хочу отпускать ее.

— Бьянка, я здесь. Я никуда не уйду. Позволь мне посадить тебя в машину.

Я жду мгновение, чувствуя себя, словно гора, удерживающая снег, пока солнце медленно начинает его топить, угрожая забрать ее у меня.

В тишине, прежде чем она кивает, соглашаясь сесть, я понимаю, что она тоже это чувствует.

Я медленно скольжу по ее телу, ставя ее на землю, и ее ноги опускаются, чтобы встать самой. Я провожу руками по ее волосам, с ненавистью замечая кровь Килана на своих руках, ладонях, прикасающихся к ней. Даже мертвый, он не заслуживает быть так близко к ней.

— Посмотри на меня, — говорю я, поднимая ее лицо к себе, обеими руками обхватив ее щеки. — Детка, посмотри на меня.

Ее голова медленно поднимается, и глаза встречаются с моими. Мои ноздри раздуваются, и я резко вдыхаю, когда замечаю синяк, начинающий формироваться на скуле.

— Твою мать, — шиплю я. — Мне так жаль, Бьянка.

Ее глаза наполняются слезами, и когда она моргает, одна из них скатывается вниз по щеке.

Моя рука движется без колебаний, и большой палец смахивает слезу с ее кожи, прежде чем мои губы касаются того места, по которому она стекала. Ее тело напрягается, и это чувство заставляет мою кровь кипеть, словно лава.

Она испытывает беспокойство — возможно, из-за того, что только что произошло, или из-за того, что я никогда не был осторожен с ее сердцем. Любой из этих вариантов разрывает меня на части, пробуждая демонов, живущих внутри меня.

— Поехали, — говорю я, помогая ей сесть на пассажирское сиденье.

Пристегнув ее ремнем безопасности, я собираюсь закрыть дверь, но она хватается за мою руку, и в ее глазах отражается отчаяние. Мое сердце разрывается, зная, что я не могу изменить того, через что ей пришлось пройти. Я не знаю всех деталей, но, если бы Килан не был мертв, я вернулся бы наверх и убил его снова.

Присев рядом с дверью, я провожу рукой по щеке Бьянки и целую ее в лоб.

— Ты в безопасности, Бьянка.

Ее глаза изучают мое лицо, будто пытаясь сложить все кусочки сложной головоломки.

Она кивает, доверяя мне, и что-то глубокое, и всепоглощающее, одновременно болезненное и удовлетворяющее, взрывается в моей груди. Я еще не заслужил ее доверия. До этого момента я даже не знал, что хочу его.

Я закрываю дверь и иду к багажнику, зная, что только что поместил в машину что-то хрупкое.

Что-то хрупкое и невероятно ценное, и тяжесть ответственности за нее становится такой огромной, что земля трескается под моими ногами.

И только теперь я осознаю, что я сделал.

Я только что убил Хулигана.

Я убил Хулигана в доме Шона, и теперь я увожу его страховку — Росси.

Я открываю дверь со стороны водителя и сажусь в машину с чувством непреодолимой решимости защитить эту девушку, понимая, насколько это недопустимо.

«Один глубокий вдох, один последний шаг в бездну, где смерть протягивает свои объятия, приветствуя меня» — на ум приходит цитата Стефана Крейга. Поэтическая песня, озвучивающая принятие моих последствий.

Я только что убил одного из своих людей ради дочери моего врага.

Но ради Бьянки Колетты Росси я бы убил их всех.

До моей квартиры мы ехали в полной тишине, наполненной невысказанными словами. Рыжая смотрела в окно, обняв колени руками. Я сидел напряженно, сдерживаясь изо всех сил, глядя на женщину, которая когда-то была такой яркой, всегда искрила своим дерзким характером и не закрывала рот от язвительных комментариев, а теперь разваливалась прямо на моих глазах.

Мне хотелось взять ее за руку. Хотелось дотронуться до нее, чтобы она поняла, что не одна. Но я сдерживался, зная, что Бьянка сильнее, чем когда-либо мог бы стать я. Она обретет силу в случившемся, несмотря на то что мне пришлось убить Килана во имя нее.

Теперь ясно одно: я сделаю всё для нее. Буду валяться в ее ногах, если попросит.

Как только я припарковался на своем месте в подземном гараже, она уже открыла дверь машины. Ее загорелые ноги и босые ступни почти касаются асфальта, но я успеваю подхватить ее на руки, не дав наступить.

Только сейчас до меня доходит, что она с ног до пояса голая, на ней лишь моя порванная и в крови футболка. Я скалюсь за ее плечом, мои мышцы напрягаются, вены вздуваются. Резкая боль простреливает челюсть, пока я сжимаю зубы.

Она молча держится за меня, пока я несу ее в лифт, крепко прижимая к себе, шагая туда-сюда, пока жду, когда же эти чертовы двери откроются снова.