Клубничный Яд

Нет, я чуть не смеюсь от этой мысли. Это бы означало его собственную гибель. Возможно, он здесь заправляет всем, но он явно не лидер. Им является Килл. Это очевидно для любого, кто видит, как парни смотрят на него.

— Что ж, — говорит Финн, возвращая свою фирменную ухмылку. — Если тебе понадобится помощь в тренировках, малышка Росси, дай знать. Я весь в твоем распоряжении.

— Не надейся, — говорит Килл с ноткой юмора в голосе. — Я и близко не подпущу тебя к моей женщине.

Я сглатываю, ощущая, как его слова застревают у меня в голове. Он только что назвал меня своей женщиной. И даже не дрогнул, когда это сказал. Сейчас он продолжает болтать с Финном, как ни в чем не бывало, а я стараюсь сдержать сумасшедшее волнение, бурлящее в животе.

Я его женщина? Похоже, что да.

Я возвращаюсь к разговору в тот момент, когда Финн говорит:

— Скажи большому парню, что ему не стоит волноваться из-за меня только потому, что я, черт возьми, очарователен, малышка Росси.

Я смеюсь, чувствуя непреодолимое желание забрать Финна в свой карман, чтобы носить его повсюду.

— Не волнуйся, здоровяк, — я похлопываю Килла по груди, и он косится на меня, делая вид, что сердится, отчего я смеюсь еще сильнее. — Тебе не нужно беспокоиться из-за этого сверхмилого Хулигана.

Я боялась оставить свою семью ради свободы и независимости. Никогда бы не подумала, что судьба свяжет меня с таким человеком, как Киллиан. С мужчиной, который стал частью такой семьи, как Хулиганы. Они преданны друг другу. Это очевидно по тому, как они защищают меня, только услышав, что я — женщина Килла. Теперь я понимаю, что Килл имел в виду, когда говорил у Шона дома, что люди, работающие на моего отца, и те, кого он якобы защищает, на самом деле его боятся. И что в итоге его собственные люди предадут его и покончат с ним.

Шон собрал под своим крылом этих отщепенцев и сделал их семьей. Создал сообщество. Они уважают Шона и Килла настолько, что даже дочь итальянского мафиози может почувствовать себя здесь как дома.

Гром сотрясает старый цемент под нашими ногами. Даже сквозь толстые каменные стены раскаты грома напоминают, что буря уже прямо над нами.

— Что я сделаю дальше? — спрашивает Килл, двигаясь ко мне с хищным взглядом в глазах.

— Я не знаю, — говорю я, поднимая руки в защитной стойке, пятясь назад.

— Не знаешь? — он наклоняет голову и оглядывает пространство за моим плечом, начиная обходить меня кругом. — Мы уже говорили об этом. Пора воплотить это в жизнь, Рыжая. Смотри мне в глаза… Что я сделаю дальше?

Каждый его шаг вперед — это мой шаг назад или в сторону, готовясь к моменту, когда он нападет.

— Я… я не знаю. Ты собираешься атаковать?

— Бьянка, — вздыхает он с раздражением, — я уже дважды оглядывался тебе за спину. Почему? Что я там увидел?

— Кто-то подходит сзади?

— Верно, детка. Кто-то подходит сзади, — подтверждает он. — Теперь у тебя два противника по обе стороны. Что ты будешь делать?

Мои ноги переминаются на грубом цементе, запах ячменя, дрожжей и влажных камней оживляет атмосферу грозы в этом подвальном складе. После стрельбища Килл отвез меня на винокурню Шона. Провел быструю экскурсию, показал, где делается виски и вкратце рассказал, как это происходит.

Потом он привел меня в подвал и велел бежать.

Это веселая игра, как та, что была у него в квартире, но на этот раз он настроен серьезнее.

Он обучил меня некоторым вещам, базовой схеме защиты. Но не против него — самого смертоносного человека в мире.

— Что будешь делать, Бьянка?

Я передвигаюсь в сторону, всё еще держа руки поднятыми.

— Я пригнусь и повернусь, чтобы видеть обоих мужчин периферийным зрением. Упрусь ногами в землю, чтобы меня нельзя было повалить.

— Верно. А потом?

Его ноги движутся в такт с моими, его потные мышцы сверкают под тусклым светом над нами.

— Я… — мой лоб хмурится от раздумий, и тревога растет по мере того, как Килл сокращает расстояние. — Я… я..

— Смотри мне в глаза! — кричит он и встает передо мной, в его выражении лица ясно читается недовольство. — Глаза человека говорят тебе, о чем он думает. Они смотрят, прежде чем действовать.

— Но ты не смотришь, — говорю я, меняя ситуацию. — Я видела, как ты застрелил троих, не отрывая взгляда от меня.

— Я — другой.

— Почему? — парирую я. — Кто научил тебя быть таким? Как тебя тренировали? — я не собиралась задавать вопросы, по его лицу видно, что он не в настроении отвечать. Но мне нужно знать, откуда он, кто он. Он наверняка знает всё обо мне, а я почти ничего о нем.

— Шон тренировал меня. Как именно — долгая история. Годы систематического уничтожения…

— Но как? Должно быть, это было сложно — тренировать собственного племянника быть таким жестоким… — моя голова слегка наклоняется, и я смотрю на этого прямолинейного человека с мягкостью. — Как он мог смотреть, как ты терпишь такую боль во время тренировок?

— Боль — это иллюзия, Рыжая, — его грубая ладонь скользит по моей щеке, он делает шаг в сторону, его нос зарывается в мои волосы, он делает глубокий вдох