Читаем Клудж. Книги. Люди. Путешествия полностью

Купола мечетей в Иране не полусферические, а скорее овальные, яйцеобразные, эллипсоидные – или даже близкие к русским луковичным; о совершенстве их геометрии написаны математические трактаты. Стрельчатые сасанидские аркады отчасти напоминают звонницы и крыльцовые конструкции в допетровских церквях. Именно поэтому многие кварталы в Исфахане и Ширазе, несмотря на очевидную исламскость/ориентальность, не кажутся русскому человеку чужеродными. Билибинские иллюстрации к «Золотому петушку» и «Сказке о царе Салтане» – вот что они напоминают; вот откуда взялись шемаханские царицы, цари салтаны и острова буяны: Иран похож на сказочную за-лукоморную Россию; это экзотика, но знакомая.


Однако в центре огнепоклонников-зороастрийцев городе Язд (местные жители утверждают, что городу семь тысяч лет и это самое древнее из постоянно населенных мест на планете) такое ощущение пропадает: город стал чем-то вроде Дубая своего времени, мегаполисом будущего, возведенным посреди безжизненной пустыни; здесь развился другой тип цивилизации – и другая, рассчитанная на сбережение воды и прохлады, архитектура. В городском силуэте доминируют глинобитные полусферы (цистерны с водой) и ноздреватые башенки-бадгиры, работающие как кондиционеры. Еще более причудливыми кажутся сохранившиеся на окраинах якшали – ступенчатые конусообразные пирамиды, похожие на ритуальные сооружения; на самом деле это холодильники, ледники.

Скрытый центр Язда – сюрреалистическая детская площадка, до которой можно добраться, заблудившись в лабиринте строений из сырой глины: она похожа на муху в янтаре – законсервировавшийся кусок «детского времени», что текло здесь 500–700 лет назад. Глинобитная, ни грамма пластика, детская горка с полуразрушенными каменными ступеньками, с арочными отверстиями, украшенная кафельной плиткой стоит посреди домов с бадгирами и ажурными заборчиками из обожженного кирпича. Такое ощущение, что в этом бассейне и сейчас могло бы плескаться «средневековое время», которое не утекло, но испарилось, высохло от жары.

Язд одержим темой воды. Под городом существует гигантская система «канатов» – подземных, вручную пробитых каналов, которые тянутся на десятки километров и позволяют подвести воду для орошения к самым отдаленным полям. В здешнем Музее воды наглядно показано, каких усилий стоило построить эту подземную Венецию в сердце пустыни.


Велик соблазн судить об Иране по разговорам с людьми – благо тамошние жители очень охотно идут на контакт с иностранцами; надо полагать, шпионы чувствуют себя там очень комфортно. Однако доступность такого рода «живой» информации одновременно и девальвирует ее. Да, иранцы словоохотливы, как шпрехшталмейстеры, – но правда ли они говорят то, что думают? Есть ощущение, что им доставляет известное удовольствие морочить голову иностранцу, выдавая себя за бо́льших диссидентов – или, наоборот, бо́льших американофобов, чем они есть. Да, многие женщины хотели бы одеваться более нарядно, а многие молодые люди – чтобы Интернет у них работал с большей скоростью; но правда ли, что они готовы пойти ради этого на конфликт с притесняющим их гражданские свободы правительством – и превратить свою страну в то, во что уже превратились Ливия, Сирия и Египет? Да, иранцы искренне поддакивают, когда говоришь им что-нибудь вроде «Америка – вери бэд»; да что там поддакивают – один человек по имени Камбис сообщил автору, что именно в Иране начнется настоящая Третья мировая: Иран заминирует Ормузский пролив, а уж дальше Пятый флот США застрянет в Персидском заливе, как армия Паулюса под Сталинградом; соблазнительная мысль. Но правда ли, что они никогда не простят Америке навязанный им статус полуколонии и шаха-марионетку? И правда ли, что так уж ждут здесь русских, которые тоже на протяжении последних столетий пытались поделить их страну? Даже и Грибоедова растерзали тут вовсе не за красивые глаза. Да, «Русиа – Иран – френдз»; да, по геополитическим интересам Иран очень близок России; совершенно очевидно, что это был бы великий союз, – но как быть с многочисленными помехами? «Френдз-френдз, – кивают иранцы. – Бутин гуд мэн»; однако иногда в этот момент по их лицам проносится нечто вроде тени сомнения, по-видимому оставшейся от нехорошей истории с оплаченными, но так и не поставленными Ирану – стараниями правительства Медведева – ракетно-зенитными комплексами С-300.


Перейти на страницу:

Все книги серии Лидеры мнений

Великая легкость. Очерки культурного движения
Великая легкость. Очерки культурного движения

Книга статей, очерков и эссе Валерии Пустовой – литературного критика нового поколения, лауреата премии «Дебют» и «Новой Пушкинской премии», премий литературных журналов «Октябрь» и «Новый мир», а также Горьковской литературной премии, – яркое доказательство того, что современный критик – больше чем критик. Критика сегодня – универсальный ключ, открывающий доступ к актуальному смыслу событий литературы и других искусств, общественной жизни и обыденности.Герои книги – авторитетные писатели старшего поколения и ведущие молодые авторы, блогеры и публицисты, реалисты и фантасты (такие как Юрий Арабов, Алексей Варламов, Алиса Ганиева, Дмитрий Глуховский, Линор Горалик, Александр Григоренко, Евгений Гришковец, Владимир Данихнов, Андрей Иванов, Максим Кантор, Марта Кетро, Сергей Кузнецов, Алексей Макушинский, Владимир Мартынов, Денис Осокин, Мариам Петросян, Антон Понизовский, Захар Прилепин, Анд рей Рубанов, Роман Сенчин, Александр Снегирёв, Людмила Улицкая, Сергей Шаргунов, Ая эН, Леонид Юзефович и др.), новые театральные лидеры (Константин Богомолов, Эдуард Бояков, Дмитрий Волкострелов, Саша Денисова, Юрий Квятковский, Максим Курочкин) и другие персонажи сцены, экрана, книги, Интернета и жизни.О культуре в свете жизни и о жизни в свете культуры – вот принцип новой критики, благодаря которому в книге достигается точность оценок, широта контекста и глубина осмысления.

Валерия Ефимовна Пустовая

Публицистика

Похожие книги