Клык леопарда

Как и следовало ожидать, трибун Рутилий Скавр, узнав о событиях ночи, был готов рвать и метать. В гневе он даже вогнал острие брошенного кинжала в полированную поверхность стола в базилике. Кинжал застрял, оставшись торчать и слегка покачиваясь из стороны в сторону перед Домицием Беллетором. Сам Скавр отошел к дальней стене, оставив трибуна в ужасе смотреть на оружие, а потом с побелевшим от гнева лицом повернулся к сослуживцу. Рутилий едва сдерживал ярость с того момента, когда Канин накануне вечером привел Фелицию в штаб, и теперь выплескивал эмоции на Беллетора с безжалостностью до предела взведенной баллисты.

– За последние десять лет я насмотрелся всяких гнусностей, но ни разу, подчеркиваю, ни разу, не видел и не слышал, чтобы римский солдат напал, тем более угрожая изнасилованием, на достопочтенную матрону, военного лекаря, и к тому же беременную! Мне и в голову не могло прийти, трибун, что я доживу до такого дня. Нет, я не просто поражен. Меня в буквальном смысле трясет от мысли о том, что цивилизованные люди в своей жажде мщения способны пасть так низко! Не окажись там, на ее счастье, Квинта Канина, возвращавшегося с дневного дежурства, несчастная женщина до сих пор терпела бы гнусные надругательства со стороны целой солдатской палатки!

Последние слова Скавр буквально прорычал во весь голос. Гневно сверкая глазами, он с угрожающим видом двинулся на сидящего Беллетора, и обычно задиристый трибун окаменел от ужаса. Видя это, примипил Секст Фронтиний обменялся со своим товарищем Сергием многозначительными взглядами и, проковыляв на середину комнаты, перехватил начальственную руку. Его железной хватки было достаточно, чтобы Рутилий остановился. Правда, тем самым он отвлек внимание трибуна с Домиция на себя. Наклонившись к начальнику, он прошептал ему в самое ухо, чтобы больше его никто не услышал:

– Трибун, этим вы ничего не добьетесь. Сейчас вам кажется, что вы поступаете правильно, однако потом вы горько пожалеете о своей горячности.

Не желая сдаваться под гневным взглядом начальника, Фронтиний кивнул Сергию. Тот шагнул вперед и рывком выдернул кинжал из столешницы. На полированной поверхности остался глубокий след.

– Да, это обычный армейский кинжал. И тот, кто воспользовался им в преступных целях, совершил громадную глупость. – Сергий поднес кинжал к свету, чтобы стали видны буквы и цифры, выбитые крошечными дырочками на его рукоятке. – Видите? «Юлий, VII II IV». Это значит солдат Юлий, седьмая когорта, вторая центурия, четвертая палатка. Можно считать, что он подписал себе смертный приговор, если только он не докажет, что в момент совершения преступления это оружие было у него украдено. Вы позволите, трибун?

Сергий посмотрел на Беллетора. Тот отвел взгляд от Скавра и рассеянно махнул рукой в знак согласия. Отсалютовав ему, Сергий кивнул Фронтинию и вышел с кинжалом в руке.

– Надеюсь, примипил скоро выяснит правду. А пока предлагаю забыть о наших разногласиях. Не все так просто, как кажется.

Рутилий Скавр вопросительно посмотрел на примипила. Он понимал, что тот говорит дело: в его предостережении содержалось зерно мудрости, оставить которое без внимания было бы просто глупо. Постояв в раздумье пару секунд, он осторожно высвободил руку из хватки Фронтиния и ледяным взглядом посмотрел на Домиция.

– Ты прав, примипил. Но когда мы узнаем правду о том, что случилось, мы призовем преступников к ответу, и наказанием им будет смерть. Я обязательно посмотрю в глаза тем, кто осмелился посягнуть на беременную женщину. А ты, – он гневно ткнул пальцем в Беллетора, – в будущем постарайся не читать мне назиданий. И доведи до сведения своих солдат, что я приставил к лекарю личную охрану, четверых ветеранов, которые не будут отходить от нее ни на шаг. Кое-кто из них в свое время встал на ноги после ранения благодаря ее умениям и заботе. Я сказал им, что они имеют право действовать на свое усмотрение по отношению к любому, от кого, по их мнению, исходит угроза. И любой, кто посмеет приблизиться к ней без должного уважения, рискует оказаться лицом к лицу с наконечниками их копий и далеко не дружескими взглядами.

Глава 5

С первыми лучами солнца они снова отправились в путь. Глаза у Марка были красными от недосыпа. После ночного переполоха он так и не уснул, хотя никаких таинственных звуков больше не раздавалось. Впрочем, он был готов поклясться, что явственно слышал первый звук.

– Там было что-то еще, помимо хруста веток, – заявил он. – Но я не могу сказать, что именно. Но на кабана это точно не было похоже.