Клыкастые страсти

Питер дернулся, как будто его ожгли хлыстом. Кто мог его так назвать? КТО, во имя всех богов мира? Уже давно никто не знал даже этого имени. Иногда Питер думал, что и креатор забыл его. Он давно получил новое имя — Рауль. Здесь, в России — Родион. Но кто может звать его этим именем!?

Я наблюдала за метаниями вампира. И сейчас они были мне понятны, как собственные руки. И так же как и свои руки — я могла повернуть его мысли в нужную мне сторону.

— Хочешь, я сделаю так, что ты опять сможешь говорить с животными и понимать их? — мягко шепнула я в сознании Питера. — Твой дар не исчез. Он просто за-перт. Заперт предсмертным проклятием Гильометты. И я могу его освободить. Мне толь-ко необходимо твое разрешение.

* * *

Зов прекратился. Константин и Глеб переглянулись.

— Что они задумали?

— Наверное, пойдут на штурм.

— А подмога не пришла…

Константин только хмыкнул, перекидывая Глебу свой нож.

— Не надо. Я у Юльки возьму. Она все равно в трансе.

Что верно, то верно. Юля лежала на сиденье полностью расслабленная. А когда Глеб приподнял ее веко, обнаружил, что глаза у нее закатились. Все тело девушки было абсолютно расслабленным.

— Так может из-за нее и звать прекратили?

Оборотни переглянулись. О способностях госпожи Леоверенской они не знали ни-чего. И сильно подозревали, что и сама она находится в таком же положении.

Теперь нужно было ждать атаку. Но… ее не было. Минуту. Две. Три. А потом из дома понеслись крики. И Глеб выдохнул полной грудью.

— Ну, Юлька… ну… мать ее…. Стерва!!!

* * *

— Я могу освободить тебя. Ты останешься жив, ты сможешь управлять всеми жи-вотными… только ты ведь и сам этого не хочешь? Тебе нужна твоя свобода. И ты полу-чишь ее. Из-за этого проклятия ты даже до сих пор не ронин. А мог бы. Я вижу твою си-лу.

Питер оглядывался, как безумный, но никого не видел.

— Ты — кто?

— Ты что — с ума сошел?! — окликнул его напарник. Но Питеру было все равно. Если этот голос сможет исполнить его мечту… правда сможет?

— Смогу. Для меня это будет тяжело, но я клянусь тебе жизнью моих родных. Хо-тя эта клятва все равно бессмысленна. Здесь нельзя лгать, разве ты — не чувству-ешь?

— Где — здесь?

— Там, где нахожусь я. Прикажи своим оборотням не нападать, пусть удержат твоего напарника — и иди ко мне. Я помогу. Я знаю, как и что делать.

— Ты — точно не лжешь?

— Спроси у себя. У того чувства, разума, уголка сознания, которым ты чувство-вал животных. Хотя… это у тебя тоже заблокировано. Будет тяжело. Но мы — справимся. Обещаю.

И Питер решился. Он жил, как в бреду. И надежды на вызволение или пробуждение — не было. Сейчас ему предлагали свободу. Что еще надо!?

Ничего. Оборотни? Где они? Здесь и внизу.

И он сделал короткий жест рукой, указывая на напарника и формируя его мысленный образ.

— Убить. И больше никого не трогать до моего приказа.

Оборотни рванулись вверх.

— Ты что, мать твою ….. — ох…. ел!?

Больше напарник ничего произнести не успел. Ворвавшиеся оборотни просто смяли его массой. Началась дикая драка. Но Питера это не интересовало.

— Где ты? — позвал он.

И услышал в ответ тихий голос.

— Закрой глаза и доверься мне. Потянись, как ты тянешься к своим оборотням. Я тебя выведу.

Что он и сделал.

И все поплыло перед глазами.

Питер не знал, что его тело обрушилось на пол, как неживое.