Клыкастые страсти

— Глупости. Видимо, из-за проклятия ты не можешь развернуться в полную мощность. Но это мы поправим.

— После этого у меня хватит сил, чтобы стать — свободным?

И столько надежды было в его голосе… Нечисть? Ну и пусть! Но он — живой! Ему тоже больно, страшно, он чувствует… Да что еще надо!?

— Да. Это я гарантирую.

Я была полностью уверена в себе. Но вампир все еще колебался.

— А у тебя точно хватит сил?

— Да. — Откуда-то я знала это. — Начнем?

Но вампир вдруг заколебался, почти в буквальном смысле. Аура подернулась рябью.

— А… это долго? Вы наверняка вызвали подкрепление.

— Да. Но сколько бы мы не пробыли здесь — в реальном мире пройдет не больше пяти минут.

— Ты это точно знаешь?

— Да.

В прошлый раз, когда я перевела Влада через мост — так и было. Мне казалось, что прошли часы. А Борис мне рассказал, что весь поединок занял минут семь. И то четыре минуты из них я пыталась отгрызть вампиру голову.

Вампир явно сомневался, но мне уже все надоело.

— Ты — со мной?

— Да, — решился Питер.

Я протянула вперед руки. Интересно, что будет, если просто отколупывать эту грязь. Молча.

Не-ет, фигушки мне. Руки проходили сквозь грязь, как будто ее и не было. Но висит же! Ошметками и лохмотьями!

А что я делала в прошлый раз? И чего не делаю в этот. Все вроде так же. Полянка, мы с вампиром о! Вот я что еще делала!

Молилась.

Может, и сейчас попробовать?

После встречи с ИПФовцами? Получится ли у меня искренне молиться?

Не знаю.

Но я ведь и молюсь не ИПФ, а Богу. А Он, если есть — Ему наверняка плевать на всех попов планеты. Почему бы и не попробовать? Недаром говорят, что в молитве главное — вера. А я верю в Бога? Не знаю. Может, Он знает? Если знает, точно не откажет. Да и не за себя просить надо. За вампира. А виноват ли он? Сейчас — да. А тогда? Он ничем не заслужил проклятия.

А только ли его проклинала Гильометта?

Или и его родных — тоже?

Об этом я и начала. Честно признаться, ни одной молитвы я до конца так и не помни-ла, а от церковнославянского у меня вообще челюсти сводило. Вот зачем молиться на языке, который никто толком не понимает? И не надо, не надо мне говорить о традици-ях! Если Бог есть — он как-нибудь не глупее нас с вами. И ему должно быть безразлично на каком языке ты молишься. А также где это происходит, и о чем ты просишь. Так что кто хочет — пусть корежит свой язык в попытках выговорить фразу типа: «Аще по-спите посреде предел, криле голубине посребрене, и междорамия ея в блещании злата. Внегда разнствит Небесный цари на ней, оснежатся в Селмоне. Гора Божия, гора тучная, гора усыренная, гора тучная. Вскую непщуете горы усыренныя? Гора, юже благоволи Бог жити в ней, ибо Господь вселится до конца».* Вот вы что-нибудь понимаете в этой фразе? Разве что гору. Вот и нечего извращаться.

* Юля цитирует строки из псалома? 67. прим. авт.

— Господи, прости этого человека и его предков, ныне живущих и давно живших, всех его родственников, близких и дальних во всех ветвях его генеалогического древа до се-мидесятого колена назад и вперед. Прости их, и посели в их души любовь, любовь веч-ную и прощение ко всем предкам его рода и потомкам его. Решением твоим он родился в этом роду, в это время и по твоему желанию несет этот крест, выбранный тобой. Не осу-ждай его за то, на что сам и обрек.

Под моими руками медленно падали на землю хлопья грязи, впитываясь в одуванчико-вую поляну и бесследно исчезая. Я начала с ног. Вампиру явно было неприятно, но он терпел молча.

— Если можешь, если помнишь хоть что-нибудь, тоже помолись, — попросила я.

Но вампир только покачал головой.

— я все забыл. Слишком больно было.

А мне — нет? Пальцы, между прочим, щиплет. Можно и об этом сказать.

— Дай мне, Господи, сил и терпения, любви и достоинства своей помощью, сил напоить род, из которого произошел этот человек, большим потоком любви. Он простил всех сво-их предков и пусть они тоже простят его. Ибо они любили и любят нас — неважно, здесь мы или там, живы или мертвы, перед гранью земного — или уже за гранью. Мы — люби-мые и любящие дети их. Я посылаю Любовь и силу Любви по всему миру, всем предкам и потомкам, всем ветвям его генеалогического древа, на все века продолжения рода и прошу тебя, Господи, помочь мне в этом. Сними, Господи, все проклятия и все запреты с этого человека и его рода, родных его и близких и тех, кто связан с ним узами крови пусть даже и не помнит об этом, здесь и сейчас, навсегда и навечно. Покажи ему благо-дать свою, а мы будем благодарить тебя — и любить этот мир, любить навечно — и до бе-зумия.