Клыки Доброй Матери

— Ха! Откуда тебе знать, если ты не бывал в таких местах?

— Я читал. Хватит там бродить, лучше помоги мне! Почему колышек падает?

Поно подошёл и сел рядом, затушив свою ветку.

— Покажи, — сказал он.

Фарух держал в руках лук из гнутой ветки и шнурка, небольшой, чуть длиннее ладони. Обвив шнурком колышек, установил острый конец на деревянный брусок с выдолбленной выемкой.

— Так ты обкрутил у самого низа, — наставительно сказал Поно и указал пальцем: — Надо посередине.

Фарух поправил шнурок и придавил колышек сверху другим обрезком дерева. Едва он начал водить луком взад-вперёд, колышек упал.

— Дави сильнее! Конечно, так упадёт. И води быстрее, не то никогда не получишь огня! Вот, называешься отцом земель, а сам не умеешь даже такого простого. Ты и веток для костра не сумел бы набрать, и колышек бы не выстругал. Ты не догадался бы, где взять шнурок…

— Не догадался бы, потому что не делал такого прежде. Теперь буду знать, невелика наука! Я выучусь за один вечер, а выучишься ли ты грамоте за один вечер? Давай, покажу тебе знаки и буду смеяться, что ты их путаешь.

— Нужны мне твои знаки! — проворчал Поно. — Что, защитят они от холода и голода? Без них проживу!

Он поднялся и отошёл. В стороне лежали мешки, из которых всё вытрясли: белый порошок, и глиняную пластину для смешивания краски, и пояс с ножами — одним резали дерево. Поно хотел сложить вещи на место, но его отвлекла сумка с костями. Взяв её, он подошёл ближе к свету.

— Ты будешь музыкант, а я гадальщик, вот что! — сказал он и взялся перебирать фигурки. — Смотри, как хорошо сделаны. Вот корзина…

— Разве ты умеешь гадать?

— Научусь, и быстрее, чем ты высечешь огонь! Давай, тяни кость.

Фарух насмешливо изогнул губы, но всё же сунул руку и, погремев костями, достал одну.

— Пёс! — воскликнул Поно. — Теперь я выну другую…

Пакари, услышав знакомый звук, подбежал к сумке и, сев на задние лапы, влез передними в кости.

— Что это ты делаешь? — спросил Поно. — А, ты тоже умеешь гадать! Покажи, что ты вынул.

Мшума опустил на землю маленький лук и, хрюкнув, ткнулся в ладони в поисках награды. Не найдя еды, тонко завизжал и заспешил к Фаруху.

— Ладно, я тяну третью кость, — сказал Поно. — Изогнутое перо! Это перо рауру. Хм…

— И что же меня ждёт? — насмешливо спросил Фарух. — Не знаешь? Вот так гадальщик! Если бы ко мне пришёл такой, я велел бы избить его палками и прогнал с позором.

— Да что тут знать? Рауру — это власть. Лук — это тот, что у тебя в руке. У тебя была власть, а теперь ты лишился дома и мокнешь под дождём, как пёс. И даже огня развести не можешь! Вот тебе моё гадание.

— Значит, вот так? — спросил Фарух, прищурившись, и потянул мешок к себе. — А ну, дай! Дай, и теперь я погадаю тебе…

Пакари пронзительно заверещал.

Там, где кончался золотой уют, обозначенный пляшущим на сухой земле отблеском огня, и начинались дождливые сумерки, стоял человек — кто знает, как долго стоял, сливаясь с тенями. Лицо его, белое, будто бескровное, обрамляла чёрная ткань, и одежды были темны, и на щеках чернели знаки. На груди у сердца виднелась недавно зажившая рана — тонкий след ножа.

Человек был печален. Он улыбнулся, но даже улыбка вышла грустной.

— Кто же из вас музыкант? — спросил он и присел, чтобы погладить пакари. Тот упал на спину, подставив брюхо, и всё пытался, извиваясь, лизнуть пальцы, и повизгивал тонко.

— Я музыкант, — ответил Фарух.

— Сыграй мне.

— И вот так ты просишь, без почтения? Видишь, моя камба ещё не готова!

— Музыканты не ждут, пока камба будет готова. Они играют на вайате, мастерят бубен или поют, хлопая в ладоши. До того, как пойти за зверем, ты пел, иначе как понял, что у тебя дар?

— Вайата у нас была, да упала под копыто быку, — вмешался Поно. — А барабан лопнул. Мой друг горюет, оттого он груб. Прости его! Хочешь, я спою?

— Но ты не музыкант, — покачал головой гость. — Что же, у вас ничего нет, кроме вайаты? Нет даже простой дудочки?

— Ничего, — вздохнул Поно. — Но я могу тебе погадать — я гадальщик. Хочешь?

Чёрные глаза посмотрели внимательно и слегка насмешливо. Гость улыбнулся.

— Хочу, — сказал он. — Погадай.

Поно вернул вынутые кости в сумку, потряс её и протянул:

— Вот, выбирай!

Гость сунул руку и, перебрав фигурки, вытащил. Ему попалась чёрная кость.

— Ох! — сказал Поно. — Это ничего. Теперь пусть тянет зверь, он обучен.

Пакари с неохотой поднялся, встряхнулся и сунул лапы в мешок. Долго не искал, вытащил первое, что попалось, и выпустил из когтей. Чёрная кость легла на жёлтый камень.

— Теперь я, — сказал Поно.

Нахмурившись и закусив губы, он пошарил в мешке, отыскивая что-то, похожее на лук или корзину. Нащупал острые края — цветок! — и вынул, торжествуя, но цветок оказался чёрным.

— Это не плохо, — сказал Поно, хмурясь ещё сильнее. — Но тут нужно крепко подумать: гадание не терпит спешки… Так… Что же, первая фигура — это ты. Вот, ты в чёрных одеждах. Вторая — это твои заботы. Вижу, тебя терзает печаль, но не грусти. Видишь, это цветок с рогов антилопы вай-вай — чудо, которое тебя спасёт.

— Но цветок чёрный, — невесело улыбнулся гость.