Клыки Доброй Матери

— Раньше люди только спорили о том, что угодно Великому Гончару, — продолжил Мараму. — Каждый мог верить во что хочет. Теперь, если веришь не так, как надо, поплатишься жизнью. Имара была с Творцами. По своей воле или потому, что они платили щедро, не знаю. Ничего не делала, только помогала людям встретиться и передавала вести. К ней заезжал торговец, один из тех. Сперва обещал, что поедет в Фаникию, взял золото и тянул. Потом сказал, что задумал жениться и не хочет умирать. Я сам виноват. Это было моё дело, не его.

— Вот как! — сказала Нуру. — А золото вернул?

— Нет. Он знал, что я ничего не сделаю. На такое не жалуются городскому главе. Он отказался и перестал бывать у Имары, а я и тогда не спешил в путь. Может, и к лучшему. Если бы уехал, не встретил бы тебя.

Нуру прижалась к его плечу.

— Я рада, что ты задержался, — сказала она. — Рада, что ты отчего-то решил мне помочь. Я сказала столько глупых слов, и поступала не лучше!..

— Ничего. Кто не ошибается?

— Так ты на стороне Творцов?

— Тише! Нет. Я скрывался. Не мне разъезжать из города в город. Я держался в стороне от всего… сколько мог.

— Вот как! А если тебя выслушают и отпустят, что ты станешь делать дальше?

— Мы решим вместе, — улыбнувшись, ответил он.

У Дома Песка и Золота им пришлось разделиться. Мараму сказал: никто не должен понять, что они заодно, иначе спросят с него — значит, спросят и с Нуру. Между бровей его опять появилась морщинка, и Нуру кивнула, не споря.

Во двор она пришла второй. Люди уже собирались на суд, ждали, кто стоя на коленях, кто сидя — всё равно Светлоликий Фарух ещё не вышел, — и Мараму сидел впереди. Нуру нашла себе место в конце двора, опустила взгляд и принялась просить Великого Гончара о милости. Дом его наместника — всё равно что храм. Великий Гончар должен хорошо слышать все мольбы, что здесь звучат, и судить справедливо.

— Ты с какой просьбой? — спросила женщина рядом. — Что-то я тебя не припомню!

— Я приехала вчера. Хочу просить о работе в Доме Песка и Золота.

Женщина окинула её неодобрительным взглядом, оценила всю, от лица до босых ног, и решила, что цена невелика.

— Да тебя не возьмут! — сказала она, кривя губы. — Приехала, и сразу в Дом Песка и Золота, ишь чего! Тут даже к выгребным ямам приставлен человек, которому должность перешла от отца, а тому — от его отца. Ишь, приехала и думает, её ждут!

— Я только спрошу, — ответила Нуру, отводя глаза. — Откажут — что ж, поищу другое место.

— Лучше возвращайся туда, откуда родом, а чужой хлеб не отнимай! Едут, и едут, и едут — кто вам сказал, что тут житьё легче? Конечно, куда-то тебя возьмут с охотой — а как же, молодые глаза, молодые руки, да ещё можно много не платить — ты видала, небось, один только суп из рыбьей чешуи, тут и объедкам порадуешься. А что делать таким, как я, если нас приезжими заменят? А, скажи? Просить на коленях, чтобы кто подал кусок?

Нуру промолчала, опустив голову.

— И кто за тебя поручится, а? Что ж ты пришла одна, без мужа, без брата?

— Мой брат задерживается, — сказала Нуру. — Он ещё придёт.

— Вот, двое нахлебников! Дома им не сиделось…

Нуру не стала спорить и постаралась не слушать. Соседка скоро затихла.

Ждать пришлось долго. Уже и печь растопилась, и подсохли следы ночного дождя, и опять Великий Гончар забросил работу. Глина принялась копиться, темнеть — не стало видно гончарного круга. Плохой знак. Если Великий Гончар рассердится, станет ли он прислушиваться к людям, станет ли помогать?..

Во дворе зашумели. Все встали на колени и склонили головы, и Нуру тоже. Она успела заметить, как из Дома Песка и Золота вышел человек в красных одеждах, высокий, чернобородый, с головой, обмотанной платком — может быть, сам наместник. С ним вышли другие. Двое остались на ступенях, развернув полотна: на одном Антилопа, справедливая помощница в простых делах и спорах, на втором Пёс — жёлтый пёс раранги, покровитель битвы. Он помогал выносить суровые приговоры, скалил клыки, жаждая крови.

Поставили кресло, и человек в красных одеждах медленно опустился в него. Другие встали за его спиной и по сторонам, кто-то прошёл и во двор, видно, следя за тем, чтобы соблюдался порядок. У четверых к поясам подвязаны были кривые мечи. Нуру старалась не поднимать глаз, но как удержать любопытство, впервые оказавшись в Доме Песка и Золота?

Людям приказали говорить.

Беседу вёл человек, что стоял по правую руку от кресла. Он выслушивал и выносил решения, то и дело спрашивая взглядом, верно ли поступает. Тот, что сидел в кресле, едва заметно кивал, опуская веки. Порой он морщился от громких голосов, и смуглая рука его поднималась, будто хотела коснуться лба, но он останавливал это движение и опять застывал, величественный и прямой.

Пятеро явились с жалобой на торговца пряностями за то, что обвешивал, а порошок из толчёной коры мешал с глиной. Принесли миску, порошок развели, посмотрели на цвет, попробовали на вкус, и вина подтвердилась. За торговцем послали людей.