Княгиня Ольга

Глава 22 Малуша

Княгиня Ольга была привязана к Малуше, любила ее как дочь: если бы у нее была дочь! Дочери нет, но если бы была, то, думала Ольга, любила бы она ее как Малушу, хотя остро чувствовала, что они совсем разные. Разные‑то разные, но крепко связаны друг с другом, даже в одно время ощущают боль и радость, скуку и веселость. Это удивляло княгиню Ольгу, потому что она видела, что Малуша не притворяется и никогда не подлаживается к ее настроению. Она уже давно сумела стать необходимой княгине Ольге, может быть, потому, что обладала редкой рассудительностью, столь неожиданной для молоденькой девушки. Порой ее высказывания поражали зрелостью, которую можно ожидать от умудренной годами Женщины. Но главное — Малуша умела любить.

Это умение было в ней тоже зрелым и не походило на легкомыслие боярышень, вспыхивающих радостью от нового ожерелья или красивых обновок. Глазки девушек сияли, щеки пунцовели, особенно были хороши боярышни в хороводе, в венках из васильков и ромашек на Ивана Купалу… Или на Радуницу…

Настоящее же сердце мало в ком видела княгиня Ольга, может быть, слишком измученная своим глубоким, не проходящим со временем горем. Малуша ничего не говорила, ее отношение к происходящему выражалось иначе. Бывало, только княгиня Ольга глазом поведет, а Малуша уже рядом, будто почувствовала, что кто‑то княгиню огорчил… Это было приятно, иногда — необходимо, всегда — трогательно.

И вот, если правда, что Малуша тяжела, если Марина Сказала правду… Правда, правда… Что такое «правда»?

Малуша любила Святослава, и Святослав любил Малушу. Он тяготился Мариной… Марина — свирепая и опасная. Но она тоже любит Святослава. Княгиня Ольга не то чтобы простила ее страшный поступок, но и казнить теперь Марину за него нельзя. Повинную голову меч не сечет. Верно — неверно, но у русских это так… Святослав же ни о чем не думал, да и двух жен можно было ему иметь, он не христианин, однако не^в нравах это семьи…

Да и задумываться ему некогда: нынче он в Болгарии, завтра, в Чернигове, потом походом на Волжскую Болгарию идет… Недавно с Оки вернулся, городок Тарусу там поставил… Сказал ей: «Русса под Новгородом, а здесь — Та Русса…»

Княгиня Ольга невольно улыбнулась: «Та — Русса… Придумать нужно!»

Она понимала, что вся трудность выбрать верное решение — только на ней. Что делать с Мариной? Как спасти Малушу? Должен ли узнать Святослав о намерении Марины?.. Почему же намерении? Она все осуществила, и если бы не упорство и ум няньки, то, возможно, Святослав погиб…

Княгиня так обессилела от бессонной ночи, что встать казалось невозможно трудным делом… не удержится, упадет… В голове будто крутились нянька, Марина на полу, Гелона… васильки, вербена какая‑то, она и вспомнить ее не может… скифы, скифы вдруг объявились и заявили о себе, а их считали уже пропавшими…

Вдруг неожиданно для себя самой княгиня Ольга твердо и ясно поняла: Малушу необходимо немедленно удалить из Киева, иначе с ней в любой миг может приключиться беда. Будет идти по городу — выскочит бешеная собака… Откуда же может взяться бешеная собака? — возник вполне разумный вопрос, но тут же пропал. Холод страха сжал ей сердце…

«Привезут и выпустят на Малушу… Кто — привезет?»

Но страх уже расползался в душе…

Малуша — любимое дитя, с ней ласково и светло, она ее любила… А если — нет?

А если — нет, то она, княгиня Ольга, ее любила… И нельзя было допустить, чтобы Малуше грозила опасность, чтобы кто‑нибудь причинил ей зло, испугал ее… Ты уже поверила, что она носит ребенка Святослава? Поверила… Поверило сердце — оно падает куда‑то вниз, едва вспомнит сказанное Мариной…

Малуша не знает тайны своего рождения, и княгиня никогда не говорила с ней об этом. Данное свыше чувство, хранящее ее душу, не позволяет этой девушке разматывать то, что может ее запутать, затемнить жизнь, сломать светлый стержень. Внутри каждого есть свой стержень — светлый или темный. Есть старики, стойкие и крепкие, как ясень, из которого копья делают… Да, да, как ясень… Святослав, как ясень, хотя он и не старик… Но стержень? Когда он темный, то и к нему прилипает все темное, все отбросы…

Светлый же — ясеневый — ствол — как копье прямое; прямое и светлое. Была в Малуше эта ясеневость, светлость, Стан ее прямой не гнулся, но и был в ней холодок легкий. В душу к себе она просто так никого не пускала, хотя ни с кем не была резка. Глаза опустит, и не видно, что в них отражается, что на дне плещется. Взмахнет ресницами — а там — спокойствие…

Княгиня иногда дивилась — откуда такая сила внутренняя? Независимость от всех, будто внутри кто у нее сидит и все ей подсказывает, как вести себя, как держать, чтобы промашек не совершить. И ведь почти их не делала.

Малуша умела молчать, не выплескивала наружу своих бурных чувств, а ведь были же они, молодая кровь‑то кипела…