Княгиня Ольга и дары Золотого царства

– Мы с парнями, – Святослав огляделся, но никого из своей отважной малой дружины рядом не приметил, – от Карши вышли к Самакуш-морю, плыли вдоль него до Адомахи хазарской, а оттуда через степь на конях пошли к порогам. На Хортице нас купцы Бёдваровы подобрали.

– Ой, ё… – Мистина представил себе этот путь.

– Но почему вы потеряли дружину? – спросила Эльга.

– Это дружина нас потеряла! Почему они ушли от берега? Где Улеб? Он жив?

– Он жи… – начала Эльга, но Святослав перебил ее и схватил за руку:

– Стой! Я слышал, он князем тут стал… вместо меня?

– Не стал, а должен был стать, если ты все-таки не вернешься, – поправил Мистина.

И тут вбежал Улеб, тоже растрепанный и помятый: чуть не весь Киев бурлил под княгининым тыном, дожидаясь вестей.

– Святша! – Он кинулся к брату и обнял его. – Ты живой! А это хозлы казарские чьей-то головой там размахивали и кричали: «Вот ваш архонт!» – Он заметил свою оговорку, но от волнения не мог исправить и лишь засмеялся. – Слава богам! Где же ты был? Куда делся? У них был твой плащ красный! Чья же там голова была?

– Клюй ее знает, чья голова, – Святослав дал себя обнять, но смотрел на брата без улыбки. – Ты жив? А мы думали, вас всех хазары повязали и в Каршу увезли.

– С чего?

– Мертвецы наши остались. Мы их похоронили, как вышли. Я еще радовался, что тебя там нет. А ты уже домой побежал мое наследство принимать… потому что ты, оказывается, мне еще и по отцу брат!

Святослав не поверил бы бессвязным выкрикам гридьбы, если бы еще пару лет назад не заподозрил истины сам. Не то что Улеб, который в последний раз видел Ингвара десять лет назад, еще в отрочестве, и не соотносил с размытыми воспоминаниями о его лице собственное отражение в темной воде умывальной лохани.

Теперь он смотрел на Святослава в изумлении, радость медленно сходила с его лица. При виде живого и невредимого брата он разом забыл обо всем, что случилось в последние месяцы. Даже о своем недавнем крещении.

– Да… – подтвердил Улеб. – Я сам не знал… удивился… Вот оно как…

– И что? – Святослав обвел взглядом лица родичей и бояр. – Он, значит, приехал и сказал, что меня убили, и вы сделали его князем вместо меня?

– Мы верили, что ты вернешься, – Эльга уже взяла себя в руки. В душе вдруг потянуло холодком неприятного предчувствия, остужая радость. – Но пришлось объявить народу, кто станет твоим наследником, если…

– У меня есть наследник! Мой сын Ярополк! Где он? – Святослав еще раз огляделся. – Жена моя где?

Эльга лишь открыла рот, но он опять ее перебил, вонзив дикий взгляд в Улеба:

– Йотунов свет, это ты на ней, что ли, жениться собрался! На моей жене! Похоронил меня, а сам к ней полез!

– Нет! – закричала Эльга одновременно с пытавшимся ответить Улебом. – Не на ней!

– Прияна не… – начал Улеб, но сообразил: если Святослав услышит, что он и впрямь сватался к молодой княгине, его ярости это не утишит.

– Он женится на Горяне! – повысив голос, ответил Мистина.

– А где моя жена?

– Она уехала к своим, в Свинческ.

– Почему она уехала?

Никто не нашел ответа сразу; родичи переглянулись.

– Ты хотел ее взять! – Святослав шагнул к Улебу. – Я знаю! Ты еще тогда на нее все косился, когда мы только приехали за ней.

– Тогда она считалась его невестой! – напомнил Мистина. – Разве не так мы условились, когда вы за ней собрались?

– Ну и к йотуну, что мы там условились! – Святослав отмахнулся. – Ее мне сосватали, я ее и взял. А теперь как вы решили, что я сдох, ты опять на нее глаз положил? Да?

– Она уехала не поэтому! – закричала Ута. Она пробилась сюда позже всех, вместе с Алданом и своим средним сыном, и теперь устремилась на помощь старшему. – Она не верила, что ты мертв, обещала ждать тебя всю жизнь, а уехала, потому что не хотела оставаться в городе, где крещеные князья!

– Какие, клюй пернатый, крещеные князья?

– Улеб и Горяна.

– Вот как! – Святослав гневно воззрился на Улеба. – Давно ли ты крещеный?

– Недели две, – почти спокойно ответил тот.

Так или иначе, отпираться от своих поступков Улеб не собирался.

– Так значит, вы все решили, что… моя удача… наши боги… – Святослав едва не задыхался от гнева, затрудняясь его выразить, и безотчетно терзал ворот рубахи. Именно этого он боялся. – Что моя удача… Что мы все на хрен пошли с нашими богами, а вы теперь Христу вашему предались? Вроде греков стали! Не хотите больше русью быть? И ты не хочешь! – Он вдруг шагнул к Улебу, схватил его за грудь и тряхнул изо всех сил.

Мужчины разом пришли в движение. Опережая крики женщин, оба воеводы бросились вперед и схватили за руки каждый своего: Мистина – Улеба, Асмунд – Святослава, привычно растаскивая их в стороны и своим телом загораживая противника от глаз.

– А ну тихо! – рявкнул Асмунд на воспитанника, сжимая его своими железными руками.

Выращенный им Святослав по привычке затих, но едва переводил дух, из-за плеча дядьки с ненавистью глядя на Улеба. В лице того тоже появилось ожесточение. И оттого он стал настолько похож на Ингвара, что Святослав вознегодовал вновь, будто поймал за руку вора.