Княгиня Ольга. Пламенеющий миф

Признавая, с одной стороны, что рассказы о мести – выдумка, он, с другой стороны, оправдывал поведение героини сказания понятиями ее времени. И вот это действительно – утраченное знание былых веков. Прочитав Карамзина и почерпнув у него фактическую сторону сего сюжета, современные писатели и комментаторы делают именно те две ошибки, от которых Николай Михайлович настойчиво предостерегал: принимают басню за правду и судят героиню сказания по понятиям не ее, а нашего времени.

Современные писатели, даже если не описывают непосредственно «мести Ольги», считают их за непреложный факт ее прошлого. К примеру, у Станислава Пономарева в «Грозе над Русью» упомянуто, что бояре не смели перечить Ольге, помня о судьбе древлянских послов. Эти события ставятся в один ряд с реальными фактами ее биографии – как раннее вдовство, поездка в Царьград и так далее. Скажу вам больше: даже я, полностью осознавая, где кончается истина и начинается миф, не сумела полностью выйти из-под власти мифа. Закапывания людей и сожжения в бане в моем романе нет, как нет самого этого посольства, зато избиение пьяных старейшин на поминальном пиру над могилой Игоря – есть. Я сохранила эту часть мифа за ее богатые художественные возможности, за силу эмоционального напряжения. То, что и остальные части мифа до сих пор принимаются за правду, означает, что он по-прежнему способен оказывать на нас, читателей, большое эмоциональное воздействие. Именно поэтому Ольга-героиня сказания жива и продолжает множить свои отражения, в то время как реальная Ольга-княгиня уже тысячу лет как закончила свой земной путь.

Събра вои многы и храбры…

«Слава Святославу, князю киевскому!..

Широкая поляна в окоеме елового леса.

На невысоком кургане стоит смирный белый конь Святослава. Рядом Свенельд, кормилец Асмуд, Ивор, Слуда и другие бояре-воеводы. А вправо и влево от кургана, перегораживая поляну строгой железной линией, застыли окольчуженные всадники. Колыхались и шуршали золотым шитьем тяжелые полотнища воинских стягов. Нетерпеливо переступали и звенели наборной сбруей застоявшиеся кони под нарядными попонами. Покачивались над остроконечными шлемами предостерегающие жала копий. Багровыми солнцами горели на овальных щитах начищенные медные бляхи.

А впереди, за празднично-зеленой полосой непримятой травы, огромной колыхающейся толпой стояли древляне. Их было так много, что казалось – киевские дружины утонут в людской толще, как топор в темной воде омута.

Древляне разноголосо кричали, угрожающе взмахивали топорами и рогатинами, медленно надвигаясь на дружинный строй…

(В. Каргалов, «Полководцы Древней Руси»)

«Три мести Ольги» были будто три роскошных цветка, цвета крови и пламени, что проросли над легендарной могилой Игоря. Повинуясь фольклорному принципу троичности, легенда внесла именно три мести в исторический сюжет о конфликте Киева и древлян, из-за чего реальные последствия убийства – война на Древлянской земле – оказалась «четвертой местью», как бы уже лишней, сверх нормы. И сейчас нам настало время вернуться к событиям, которые происходили на самом деле и стали реальным ответом киевской власти на гибедь Игоря. ПВЛ:

В год 6454 (946). Ольга с сыном Святославом собрала много храбрых воинов и пошла на Деревскую землю. И вышли древляне против нее. И когда сошлись оба войска для схватки, Святослав метнул копье в древлян, и копье пролетело между ушей коня и ударило коня по ногам, ибо был Святослав еще совсем мал. И сказали Свенельд и Асмуд: «Князь уже начал; последуем, дружина, за князем». И победили древлян.

Исходя из этого описания, возраст Святослава на время войны определяют как года три. Это мало. Собственно копье – предмет большой, тяжелый и для бросков не предназначенный: это колющее оружие, которое держат двумя руками (поэтому копейщик не имеет возможности носить щит, и при полевом построении копейщиков помещают во второй-третий рад, за спины щитников). Для метания предназначена сулица, иначе называемая дротиком – копье небольшое и легкое. Ее действительно мечут во врага, стараясь попасть если не в человека, то хотя бы в щит: если сулица воткнется и застрянет в щите, то бойцу придется его бросить, потому что он станет слишком тяжелым и неудобным (а человек без щита, вопреки обычаям кинематографа, уже практически покойник). Древнерусские источники не всегда различали терминологические копье и сулицу, так что здесь могла иметься в виду именно последняя. То же самое и в скандинавских сагах: там иногда встречается упоминание о «коротком копье», в котором можно видеть сулицу, но при описании сражений бойцы там копьем и колют, и мечут его.

Сама идея броска копья во вражеское войско пришла от северных богов:

О́дин бросил копье против вражеской рати;
– То было во дни первой в мире войны —
Разрушился вал вокруг крепости асов,
Когда осаждали их ваны отважные.