Князь

– Так, давай медленно и вдумчиво, кто, где, как и чем? – не совсем поняла свою коллегу Вилл. Вот только заданный без задней мысли вопрос для уже пусть и по верхам, но «ознакомленного» человека звучал весьма… Да, весьма и весьма.

– Виии, – опрашиваемая девушка потемнела и, зажмурившись, яростно замотала головой. – Эт-то точно не важно! Но Таргариены – плохие. Очень, очень плохие. И у них сложные родственные отношения. Очень, очень сложные. А ещё есть Ланнистеры… И он постоянно убивает Старков!

– Кто? – не поняли девушки.

– Автор! – едва ли не во всё горло прокричала повелительница огня. – И вообще, давайте не будем об этом, просто… Просто будем держать Фобоса подальше от Элион. На всякий случай. И вообще, мы вроде бы обсуждали эту Лилию Гвинонес или как там её правильно?

– Только меня одну заботит тот вопрос, когда она всё это успевает узнавать и читать? – задумалась Корнелия. Но мысль развить не успела – крик души мулатки был услышан. В их направлении шла директриса.

– Девочки, пусть сейчас и перемена, но, пожалуйста, ведите себя потише. Пусть я и понимаю ваш восторг оттого, что Лилия Гвинонес согласилась участвовать в жюри на художественном конкурсе школы, я сама обожаю её работы, но это всё-таки не повод так громко кричать. Так что будьте потише, пожалуйста, – счастливая и пребывающая на позитивной волне дама пошла дальше, не замечая тот ступор, который вызвала своим заявлением у молодой азиатки. Какой-то там Таргариен и автор были забыты мгновенно. Оставалась только она и Осознание.

– Лили Гвинонес будет судить мою картину?! Но у меня ещё нет… Бле-е-еск, – девушка уткнулась носом в журнал.

После завершения занятий. Художественная мастерская и группа озадаченных фей.

– Вообще-то нам нужно вернуться на Меридиан, – Корнелия с неизменной тоской в глазах смотрела на Хай Лин, что, в свою очередь, с куда большей тоской и безнадёжностью смотрела на пустой холст. – Идеи появились?

– Нет, – последовал полный отчаяния ответ.

Пять минут спустя. Все те же и пустой мольберт.

– А сейчас? – пытаясь изобразить жизнерадостность, поинтересовалась Ирма. В ответ азиатка одарила её взглядом, обещающим долгую и мучительную смерть. Благо, с кого такой взгляд скопировать – у неё было в достатке.

– Нашла! – очень вовремя вклинилась в «беседу» Тарани. – «Кубла-Хан», Сэмюэля Тэйлора Кольриджа.

– Что? Время читать стихи? – с недоумённым скепсисом спросила Корнелия.

– Это же источник вдохновения! – возразила мулатка. – Вдруг поможет? Слушайте и сосредоточьтесь!

Хай Лин вздохнула и, решительно кивнув, прикрыла глаза.

– В стране Ксанад благословенной

Дворец построил Кубла-Хан,

Где Альф бежит, поток священный,

Сквозь мглу пещер гигантских, пенный,

Впадает в сонный океан.

На десять миль оградой стен и башен

Оазис плодородный окружён,

Садами и ручьями он украшен.

В нём фимиам цветы струят сквозь сон,

И древний лес, роскошен и печален,

Блистает там воздушностью прогалин, – тембр голоса девушки изменился, и следующие строки старого стихотворения стали звучать куда резче, злее.

Но между кедров, полных тишиной,

Расщелина по склону ниспадала.

О, никогда под бледною луной

Так пышен не был тот уют лесной,

Где женщина о демоне рыдала, – Вилл чуть вздрогнула. Почему-то на ум сам собой пришёл образ Фобоса. Но там скорее было бы «от выходок этого чёртового демона», но всё же… А их главная книжница всё продолжала:

И из него,

В кипенье беспрерывного волненья,

Земля, как бы не в силах своего

Сдержать неумолимого мученья,

Роняла вниз обломки, точно звенья.

Тяжёлой цепи: между этих скал,

Где камень с камнем бешено плясал,

Рождалося внезапное теченье.

Поток священный быстро воды мчал,

И на пять миль, изгибами излучин,

Поток бежал, пронзив лесной туман,

И вдруг, как бы усилием замучен,

Сквозь мглу пещер, где мрак от влаги звучен,

В безжизненный впадал он океан.

И из пещер, где человек не мерял

Ни призрачный объём, ни глубину,

Рождались крики: вняв им, Кубла верил,

Что возвещают праотцы войну.

И тень чертогов наслажденья

Плыла по глади влажных сфер,

И стройный гул вставал от пенья,

И странно-слитен был размер

В напеве влаги и пещер.

Какое странное виденье –

Дворец любви и наслажденья

Меж вечных льдов и влажных сфер.

Их все бы ясно увидали

Над зыбью, полной звонов, дали,

И крик пронёсся б, как гроза:

Сюда, скорей сюда, глядите,

О, как горят его глаза!

Пред песнопевцем взор склоните,

И этой грёзы слыша звон,

Сомкнёмся тесным хороводом,

Затем, что он воскормлен мёдом

И млеком рая напоён! – закончила декламировать Тарани. В комнате установилась напряжённая тишина.

– Девочки, – разорвала тишину открывшая глаза Хай Лин, – мне почему-то на ум пришёл Фобос с его дворцом.

– Не тебе одной, – отозвалась Ирма. – Особенно вот это «О, как горят его глаза!», «Крик пронёсся как гроза» и «Пред песнопевцем взор склоните». Помните, как они с Вилл отожгли на конкурсе Хэллоуина?

– Спасибо, что хоть не вспоминаешь про его напевание в душе про Палмолив, – пробубнила себе под нос электроведьма. К сожалению, недостаточно тихо.