Князь Александр Невский

– Орда Батыева захватила Рязань. Князей убили, в город ворвались, перебили всех. В храме Пресвятой Богородицы люди укрывались. Их всех перебили. Женщин насиловали и убивали. Владыку нашего, епископа, со всем клиром заживо сожгли. Над иконами святыми глумились… Уходи! Никто нам больше не поможет!

Монах слушал, окаменев от ужаса.

Вдруг совсем рядом раздалось конское ржание и фырканье. Афанасий обернулся. Позади него крупный вороной конь топтался, прядая ушами, раздувая ноздри. Запах пепла и обгорелой человеческой плоти пугал коня.

Но сидящий на нём всадник, огромного роста богатырь, облачённый в кольчугу и шлем, сидел в седле неподвижно. Позади него топтались ещё несколько всадников.

– Где? – спросил приезжий.

– Что где? – не понял инок Афанасий.

– Безбожники где? – Голос у приезжего был густой и мощный.

– Я не знаю…

– Старче! – Теперь богатырь обратился к гусляру. – Дедушка Матвейко! Ты же меня помнить должен: я боярин здешний. Евпатием крещён. Евпатий Коловрат. Помнишь?

– Помню тебя, боярин Евпатий. – Гусляр, всмотревшись, кивнул. – А тебя что же, не убили?

– Я в Чернигов ездил с князем Ингварем Ингоревичем. Ему обо всём, что здесь приключилось, донесли, он мне сказал, и я тотчас назад поскакал, в Рязань. Возвращаюсь и вижу это всё… Где они? Где ныне орда Батыева? Скажи ради Христа!

– Уехали они, – ответил ещё более хрипло старик. – Здесь больше убивать некого. И жечь нечего. Меня вот не заметили, несчастного, оставили посреди всего этого… А они дальше помчались. Туда вон. Ещё поутру здесь были.

Коловрат, не говоря более ни слова, развернул коня.

– Боярин! Куда ты? – спросил его монах.

– За ратью моей. Она у сожжённых стен городских осталась. И поскачем догонять псов кровавых. Что же мне ещё делать остаётся?

– Я с тобой! – закричал инок. – Рубиться не очень умею, зато из лука бью без промаха.

– Ты же монах… – с сомнением произнёс Евпатий.

– И что с того? Не все ли мы во крещении – Христовы воины? Всё едино – пойду. Конь для меня сыщется?

– Найдём.

По заснеженной степи, через сожжённые сёла, мимо обугленных стен ещё одной разорённой церкви, через рощу, тоже опалённую огнём, мчалась рать Евпатия Коловрата.

Вот они увидели на горизонте чёрную цепь движущегося войска. Почти догнали, и татары, не спеша и с хозяйским видом скачущие по заснеженной целине, стали оборачиваться.

– Кто такая? – закричал один из них, пытаясь подобрать русские слова. – Чтой нада?

Евпатий осадил коня и рыкнул своим могучим голосом:

– Мы христианской веры! Хотим почтить вашего царя той же честью, что он почтил князей наших и землю нашу! И если боя не примете, всех на эту землю здесь же уложим! Меня звать Евпатием Коловратом, и я – ваша смерть!

Один из татар, одетый побогаче, выкрикнул на своём языке какую-то брань и вскинул лук. Но инок Афанасий выстрелил раньше, и татарин кувырком полетел из седла в снег.

Орда вскинулась, с опозданием начала разворачивать свои ряды. Однако, пока они лишь готовились к бою, рать Евпатия уже налетела на них, и завязалась сеча.

Евпатий в бою походил на былинного богатыря – он валил своим огромным мечом десятки врагов, разрубал их до самого седла, а конь его храпел и бил копытами бьющиеся в судорогах тела.

Под стать Коловрату билась и его дружина.

В стороне от сечи показался Батый, в раззолоченной одежде, на убранном золотой сбруей коне. С изумлением и не без страха смотрел на происходящее наследник Чингисхана.

– Кто это? – спросил хан подскакавшего к нему мурзу. – Живые ли это люди, или духи убитых встали, чтобы убивать нас?

– Я не знаю, великий хан! – дрогнувшим голосом отвечал мурза. – Они убили уже много сотен наших. Один этот великан сокрушил не менее двух-трёх сотен. Он убил твоего родича Хостоврула, разрубил пополам! И многих ещё славных воинов… И стрелы его не берут, сколько мы ни стреляем… Что делать? Они так перебьют всё войско!

Подъехавший к хану сзади человек, одетый в китайское платье, что-то тихо сказал Батыю.

– Правильно! – воскликнул тот. – И если это не поможет, то он и точно – не человек!

Битва продолжалась, и сотни мёртвых тел уже окружали бьющихся смертным боем русских. Многие из них были не единожды ранены, некоторые и сами уже пали, но татары в страхе не замечали потерь своих несокрушимых врагов.

В это время несколько человек из татарского войска тащили некое деревянное сооружение на колёсах. Те, кому случалось видеть, как завоеватели берут города, помнили, что это такое. То была сконструированная китайцами стенобитная машина.

Подкатив её ближе, татары зарядили стенобитку здоровенными камнями.

Евпатий между тем видел сквозь поредевшую толпу врагов раззолоченную фигуру хана.

– Ага! – закричал богатырь во весь голос. – Вот и гость дорогой показался! Почто прячешься, Батый?! Давай-ка сойдёмся, давай порубимся! Ну?! Али ты только с бабами да стариками воевать охоч?!