Князь Диодор

— А вот это, — сказал батюшка, — по-моему, и есть самое плохое. Потому что теперь ясно, оборотнем может стать каждый. Ведь не обязательно воспитываться или учиться вместе с королем… О том, каков он был, да и каким он стал ныне, можно, помимо прочего, еще и рассказать… — Батюшка грустно-прегрустно улыбнулся. — И даже есть люди, которые этим занимаются весьма умело, например, сказители или биографы разные…

— Нет, — мотнул головой Густибус, — о царствующих лицах не дозволено разглашать… ничего такого.

— У нас есть актеры, — не очень кстати влез в разговор Атеном, — которые под видом представления драм прежних лет очень прозрачно намекают на то, что изображают и властвующих монархов. Это даже модным становится, по крайней мере, многие из знатных особ это приветствуют, и такие актерские труппы пользуются успехом, даже делаются знаменитыми и, следовательно, обогащаются более своих коллег.

— Актеры?.. — переспросил князь Диодор, который хотя и внимательно следил за тем, кто о чем высказывался, на этот раз оказался застигнутым врасплох, по-крайней мере, так остальным показалось. — Актеры… — повторил он, уже думая о чем-то своем.

— Актерство было бы неплохим ремеслом для человечьего оборотня, — усмехнулся Дерпен.

— Так только кажется… У него было бы слишком много зрителей, — почти гневно высказался маг. — А сама эта способность — дар потаенный…

— Или проклятье… потайное, — добавил батюшка. — Не забывайте, за это ведь и на костер можно угодить. — Он чуть набычился при таких-то словах, поблескивая очками. — Во второй Империи вообще полагали, что актеры не имеют души, или предают ее нечистым силам, и потому заставляли на подиуме играть рабов…

— И чуть не каждый второй из императоров в актерских действах участвовал, — добавил Дерпен, усмехаясь, очевидно поддразнивая батюшку. Видимо, он был невысокого мнения и об императорах и о самой той Империи.

— Достоверно известно участие в представлениях только Нуна, которого еще в христианской литературе называли Лицемером. Так вот, этот Нун Лицемер — исключение все же, — сказал маг. — И не только из правила, высказанного батюшкой, но изо всех правил, которые тогда бытовали.

В комнату чуть не сбив дверь с петель влетел Стырь.

— Командир, ворота оказались открыты… Подкупили, кажись, одноногого… Они уже во дворе.

Князь вскочил на ноги, добежал до сабли и своих пистолетов. Дерпен поднимался медленно, но у него в руках оказалось оружие, он уже готовился и к тому, что их могли застать и в библиотеке.

— Много их?..

— Очень много, — прокричал Стырь издалека. Он уже куда-то убежал, дернул так, что князь и не заметил.

18

Дерпен оказался все же впереди князя. И шагал он вроде бы неторопливо, а Диодор за ним едва успевал угнаться. Вылетели они во двор почти вовремя, темные, незнакомые тени только входили в него, а вернее, вливались едва ли не потоком, и было их… Да, Стырь, против своего обыкновения не преувеличил, их было много, примерно, под два десятка.

Князь хладнокровно присел на одно колено, чтобы прочнее была опора, и расчетливо ударил из своих седельных пистолетов, и сейчас же в ответ зазвучали выстрелы противника, он тоже кое-чему научился после драки на улице. Дерпен как-то мягко, удивительно даже для князя, который следил за ним краем глаза, чтобы понять, как будет действовать восточник, переместился в самый темный участок стены, размазался и едва ли не исчез.

Князь выстрелил еще раз, и только тогда понял, что никакой особой тактики в бою не будет, а он-то внутренне отдал это на усмотрение Дерпена, решив оставаться чуть позади и сбоку, чтобы противники не обошли его хотя бы с одного фланга. С другого, как он предполагал, будет Стырь, но того не было видно, как и Густибуса. Зато вполне воинственно из-за больших дверей показался батюшка, даже в этом слабом свете блестя очками. Или у князя и ночное зрение обострилось в виду обстоятельств?..

В дверь тут же ударили пули с противным визгом. Батюшка не стрелял, Диодор хотел было понять, что с ним, но пришлось стрелять из третьего пистолета в здоровенного детину в широко развевающемся плаще. Князь подумал, что не стоило заряжать пистолеты пулями, тут бы подошла картечь, какой в горах валят злобных тамошних кабанов, но и плащ громиле не помог, он упал головой вперед, в мелкие дворовые лужи, которых из-за дождя оказалось немало.

Тогда-то князь поднял свою четырехстволку, кто-то сзади нападающих еще пробовал перезарядить мушкеты, их-то князь и выцелил, ударил из всех четырех стволов по порядку. Два раза попал точно, третий из мушкетников закачался, и что-то закричал, но оружия не выпустил, четвертый раз все же промахнулся. Дождь заливал глаза, и хотя князь его не чувствовал, что-то эта вода делала со зрением… А перед ним уже было трое со шпагами, и хотя они чуть притормозили, этого времени хватило только на то, чтобы князь крикнул батюшке:

— Отец Иона, перезаряди, будь добр…