Князь Игорь

– Пошли по шерсть, а вернулись стриженными, – промолвил Жихарь, глядя в воду и изредка сплевывая.

– Кто бы мог подумать, что Игорь так быстро расправится с печенегами? Как-никак, а степняки десятилетиями сотрясали Хазарию, и те ничего не могли с ними поделать.

– Даже переселение из-за Волги не могли остановить…

– Видно, Русь окрепла. Не та, что была…

– Выходит, так.

– С Киевом надо держать теперь ухо востро!

– Боюсь, Игорь не простит нам набега…

– Едва ли. Видел я его. Не шибко храбрый воин.

– Храбрый не храбрый, а печенегов побил и нам с тобой досталось крепко. Может на этом не успокоиться…

– Думаешь, пошлет вдогонку войска? – с тревогой спросил Крутояр, которого стало пугать чутье друга: слишком часто он угадывал надвигавшиеся события. Неужели и на этот раз окажется прав?

– А почему бы и нет? На плечах бегущего противника ворваться в его владения, захватить столицу, подчинить племя своей власти…

– Ты понимаешь, что говоришь? – свистящим шепотом спросил его Крутояр. – Чтобы мы подчинились Киеву?

– Натворили мы с тобой делов. Как бы народу нашему не пришлось расхлебывать!

Крутояр задумался. Если Игорь двинет войска на Дедославль, быть большой войне. А к ней вятичи не готовы. Он, князь, допустил ошибку: ушел в пределы Киевского государства и вместо того, чтобы готовить народ к отпору, болтается на ушкуях в водах Десны…

Приказал Жихарю:

– Скачи в Дедославль, собирай ополчение. А я постараюсь задержать киевское войско на подступах к столице.

– Хорошо, князь.

Крутояр собрал разведчиков, поставил задачу: следить за всеми передвижениями киевлян и постоянно сообщать о всех их замыслах.

Соединенное войско Крутояр вывел на дорогу, которая из Киева шла на Дедославль и далее в Булгарию, и разбил стоянку. Здесь с тревогой ждал сообщений разведчиков.

Тревога его оказалась не напрасной. Один за другим разведчики сообщили, что большое войско русов движется по главной дороге. Дела оборачивались хуже некуда…

Тогда он выделил большой отряд и послал его к Дедославлю, дав задание сооружать препятствия на пути наступления врага, а сам остался с войском.

Но вот появились передовые отряды противника, начались короткие стычки. Подтягивались новые силы, схватки стали ожесточеннее, наконец развернулось сражение. Крутояр медленно, с боями начал отступать. «Ничего, – думал он со злорадством, – вы еще не знаете нас, лесных людей, как мы умеем сражаться в дебрях и чащобах. Мы еще покажем, где раки зимуют».

Наконец он соединился с посланным им отрядом, осмотрел приготовленные ими препятствия, остался доволен. С вечера развернул по всей линии войско, изготовился к бою.

С рассветом киевляне перешли в наступление. Крутояр видел, как линии одетых в броню воинов медленно двигались вперед, обходя деревья и кустарники. Вот они ближе, ближе… И тогда по его сигналу стали падать заранее подрубленные на высоте человеческого роста деревья. Падали они в сторону противника, сцепляясь между собой ветвями. С трех сторон киевляне были окружены мощной зеленой стеной, которую ни растащить, ни перешагнуть было невозможно. Это было старое, как сами лесные жители, защитное сооружение – засеки. За них тотчас засели вятичи, и в противника полетели стрелы, камни и дротики.

Киевляне были ошеломлены. Они пытались спастись, прикрываясь щитами. Однако и щиты не спасали, потому что смертоносный дождь летел в них с трех сторон, и от него было невозможно защититься. Тогда они стали пятиться, сначала медленно, а потом все быстрее и, наконец, пустились в беспорядочное бегство. Вятичи выскакивали через заранее созданные проходы и устремлялись вслед…

Победа была полная. Крутояр в изнеможении опустился на срубленное дерево. Он никому не говорил, но в душе сознавал, что по своей молодости и горячности совершил огромную ошибку, организовав поход против Киева, что едва не принес на родину огромные, неисчислимые бедствия. С этим тяжким грузом своей вины он жил последние дни, она вконец измотала его, и он смертельно устал. Но теперь все позади. Теперь его воины гонят противника прочь от границы его племени, и он не скоро решится вторгнуться в его пределы.

Крутояр посидел некоторое время. Шум битвы уходил вдаль и становился все слабее и слабее. Вдруг его внимание привлекло какое-то движение в кустарнике. Не успел он что-то подумать, как сильный удар в грудь поверг его на землю. Он хотел приподняться, но не хватило сил. По телу пробежала мелкая зябкая дрожь и осела внизу живота ледяным комком, а глаза затуманила кроваво-красная пелена. Он взглянул вверх. Деревья вместе с голубым небом пошли куда-то вбок и в сторону. И вдруг он услышал голос Листавы:

– Миленький… Вставай, миленький. Иди ко мне.

– Не могу, – ответил он ей непослушными губами. – Сил нет. Ослаб я.

– А ты поднимайся полегоньку. Я жду тебя. Я люблю тебя. Я так истосковалась по тебе…

– Я иду, иду… Жди меня, – шептал он, теряя силы…

– Гляди-ка, еще дышит, – раздался над ним громкий голос.

– И губами шевелит.

– Пусть шевелит. Скоро сдохнет.

И это были последние слова, которые услышал Крутояр.

VII