Князь из десантуры

Левинзон начал сверкать глазками и неумело ругаться, становясь похожим на рассерженную плюшевую игрушку. Вполне вероятно, что он был незаменим на митингах, но умения чётко излагать мысль ему не хватало. И тут он заговорил почти теми же словами, что мои старые знакомцы – отец Василий, генерал Деникин и тибетский монах. Про древнюю борьбу хроналексов и путешественников во времени; про то, что Защитники Времени победили и практически ликвидировали (он применил именно это, любимое «товарищами» словечко) все возможности проникать в прошлые времена через лазейки-порталы. Но Левинзон и его немногочисленные сторонники, состоящие в организации хроналексов, решили, что теперь надо не бороться с подобными мне нарушителями закона неизменности истории, а использовать наши возможности, чтобы «пустить эшелон человечества по новому пути, переведя стрелку, и гораздо раньше на века или даже тысячелетия приступить к строительству коммунизма». И я, бывший штабс-капитан Ярилов, белогвардейская харя и дворянское отродье, могу теперь исправить все свои ошибки и помочь в этом им – «новым, пролетарским хроналексам». Делом этим заинтересовались в Москве, и даже сам Лев Троцкий якобы поддержал идею, ради чего Левинзон и уезжал на целый месяц.

Я придал себе значительный вид, откинулся на стуле и положил ногу на ногу. Конечно, если бы я был одет в блестящие офицерские сапоги и китель с орденами и шитыми золотом погонами, картина получилась бы более внушительной, но и так сошло – босиком и в лохмотьях.

– А если я откажусь?

– Очень не советую, гражданин Ярилов, – нахмурился Левинзон, – очень. Мы найдём способы вас заставить. Наши знания и умения простираются гораздо дальше обычных человеческих. Как насчёт поселения у вас внутри демона боли Ранти? Могу продемонстрировать прямо сейчас.

Он вдруг перестал быть комичным – более того, чёрные глаза обрели необычайную, жуткую глубину, в комнате вдруг стало холодно, а к моему сердцу пополз ледяной ужас.

Не знаю, чем бы всё это могло кончиться, но в этот самый миг на улице раздались выстрелы и крики, застучал и захлебнулся пулемёт, лопнула граната. Левинзон рванулся к окну; я тоже вскочил и увидел, как по улице несутся верхом казаки, рубя шашками пролетариев. Комиссар потащил из кобуры маузер; я же, действуя абсолютно автоматически, схватил со стола графин и ударил Левин-зона по затылку с такой силой, что хрустальные брызги разлетелись по всей комнате.