Князь Кий

Так Эллак прошёл до верховья Дуная и здесь соединился с Аттилой, который решил отсюда направить все свои силы на Галлию, где, по донесению лазутчиков, собиралась рать ромеев. Разгромив её и покорив Галлию, Аттила намеревался повернуть в Италию, чтобы закончить захват империи и вызволить Гонорию.

Как чёрная туча, продвигались гунны по чужим землям. И всюду пылали людские жилища и лилась кровь.

Наконец дошли до Каталаунских полей, где протекает река Сена. И здесь Аттила остановился.

Пуль ему преградили ромеи с вестготами и союзными племенами - аланами (которые спасаясь от гуннов, добрались аж в Галлию), франками, саксами, бургундами, брионами и многими другими. И вели эту силу ромейские патриции Аэций, тот самый Аэций, который в юности был заложником у гуннов и дружил с Аттилой, да король вестготов Теодорит с двумя сынами - Торисмундом и Теодерихом.

Прознав, что его противник Аэций - Аттила рассвирепел так, что из носа у него хлынула чёрная кровь. Знахари её заговорили. Каган пришёл в себя и тут же дал клятву Тенгрихану, что схватит Аэция и убьёт его.

Аттила прибёг к коварному способу - направил тайного посланца к королю аланов Сангибану с повелением переметнуться на сторону гуннов. Пригрозил, что в противном случае он и его близкие будут преданы самой мучительной смерти. В страхе перед свирепым Аттилой Сангибан согласился. Но ему не удалось совершить задуманное. Предупреждённые верными людьми, Аэций и Теодорид поставили аланов в окружении своих войск и неослабно стерегли аланского короля.

Тем временем Аттиле стало известно, что многие союзные с ним вожди стали колебаться - биться ли им дальше на стороне гуннов, своих покорителей, или перейти к ромеям и вестготам.

Впервые в жизни дрогнул каган и повелел позвать чародеев-предсказателей, чтобы те поведали ему о будущем.

Начали те ворожить. Всматривались, по своим правилам, то во внутренности жертвенных животных, то в какие-то, лишь им ведомые трещинки и прожилки на очищенных от мяса костях. Каган и его приближенные с волнением ждали пророчества.

- Ну?… - не выдержал Аттила.

Встревоженные предсказатели переглянулись и старейший, воздев руки к небесам, изрёк:

- Великий каган, боги предвещают большую беду гуннам. Многих наших сынов призовёт к себе Тенгрихан, заплачут жены гуннов на берегах быстротечной Тисы и тихого Дуная…

Тёмное лицо Аттилы стало серым.

- Ну и что? В каждой битве с обеих сторон бывают потери. Но кто же победит?…

- Боги об этом не говорят… Но утешением для тебя и для всех нас будет то, что в предстоящей битве погибнет вождь враждебного войска и своей смертью заставит дрогнуть сердца своих воинов.

Долго молчал Аттила, погруженный в раздумья и весьма обеспокоенный предсказанием. Тяжёлые предчувствия теснили сердце, омрачали лицо. Наконец, он сказал:

- Короли, князья, вожди и старейшины! Не для того мы пришли сюда, на край света, чтобы отступить без боя! Я хочу погубить Аэция и добьюсь этого - что бы ни случилось! Хотя бы ценой гибели многих наших, воинов!…

Расставил он свои силы так, что сам и все орды гуннов оказались в середине огромного войска, какого не собирал, с тех пор как светит солнце, ни один полководец. По левую и правую руку Аттилы выстроились полчища племён союзников - гепиды, остготы, тюринги, словены, венеты…

И помчались орды гуннов вперёд, чтобы захватить вершины холмов, которые отделяли их от врага. Но не успели миновать и полпути, как Аэций и вестготский король Теодорит ударили на них полной силой. И откатились гунны, а ромеи заняли те самые вершины и укрепились там.

Тогда Аттила, стараясь воодушевить своих одноплеменников, воззвал к ним, а слова его передавались от орды ко всем союзникам: