Князь лжи

— Прости за вопрос… ты фрейлина княжны или её камеристка?

— Хм. Ну ты и хам. Будь я фрейлиной, следовало бы, самое меньшее, влепить тебе пощёчину.

— Значит, камеристка.

Вельнис не ответила. После продолжительного молчания (каждый деловито шуршал страницами) спросила:

— Как ты думаешь, что лучше отнести ей — «Священный напиток» Ямруза Экдельта или «Размышления о божественном естестве» Рэкла Сакайта Сильгера?

Эдрик оторвался от чтения и с любопытством посмотрел на девушку. «Странный выбор… — подумал он. — Неужели княжне интересно разбираться в этой зауми?»

— Сильгер в переводе? — спросил он.

— Нет, в оригинале. На стханатском.

— Твоя госпожа сможет это прочитать?

— А почему нет? — Вельнис не отвела глаз.

— Сколько ей лет?

— Мы одногодки.

— Ты знаешь, о чём эта книга?

Вельнис кивнула.

— Принеси ей лучше любовную лирику, — посоветовал Эдрик.

— Любовная лирика будет интересна ей лишь в том случае, если стихи написал сингайл, — парировала Вельнис. — Но измывательства над языком магов надоели моей госпоже несколько месяцев тому назад. Теперь её привлекают философские категории, отношение между сущностью и явлением, реальным и кажущимся, актом и потенцией…

Эдрик молча слушал её, стараясь понять, насколько всерьёз она говорит о… о том, что говорит. «Вот откуда она знает Наречье, — пришла мысль. — Княжне от скуки нечем заняться, кроме чтения, и её компаньонка, чтобы не потерять место, вынуждена читать те же книги, и интересоваться тем же, чем интересуется госпожа…»

— Думаю, ты куда лучше меня знаешь, чем увлекается княжна, — произнёс Эдрик. — «Размышления» Сильгера — если продраться через тяжеловесный слог — по-своему… любопытны. Хотя это и странное чтение для молодой девушки. Вторую книгу я не читал. Ничего не могу сказать о ней.

— Ямруз строит свою философию на древней легенде, которую ты наверняка слышал, — начала рассказывать Вельнис, и Эдрику стало ясно, что уж она-то читала обе книги. — На легенде о том, как божественный напиток анкавалэн, эссенция бессмертия и творческой силы, был утерян богами в их войне, случившейся в начале времён. Утерян и пролит дождём в новосотворенном мире… Ямруз говорит, что «напиток» — лишь образ, поэтическая метафора, а что представлял собой анкавалэн на самом деле, нам невозможно и представить, как невозможно вообразить и божество вне человеческого или животного образа и как невозможно постигнуть свойства божеств вне известных нам индивидуальных и природных свойств. Анкавалэн проник в людей, и сделался их частью, самой тайной, самой невидимой… в другом месте, впрочем, Ямруз выдвигает предположение, что именно капли этого напитка превратили нас в то, что мы есть, отделив от животных… но при этом сущность анкавалэна так и остаётся скрытой, недоступной для нас, а ведь она то — что нас образует. Далее он рассуждает о человеческой природе и о том, при каких обстоятельствах эта бессмертная сущность могла бы быть пробуждена к действию, стать действующей силой, а не потенцией…

Она замолчала.

— И?.. — спросил Эдрик.

— Он пишет, что прежде всего должно измениться сознание. Мы плаваем на поверхности восприятия. Нужно заглянуть вглубь.

— Сменить внешнее восприятие на внутреннее?

— Нет, нет… Так мы ничего не добьёмся. Поменяем одну картинку на другую. Вместо иллюзии, которую создают наши глаза, будем видеть иллюзию, которую создаёт разум. Будем жить во снах. Это очень важный момент, и Ямруз предупреждает об опасности.

— И что он предлагает? — Эдрику стало интересно. Как правило, мистики в поисках выхода из тюрьмы видимого мира, попадали в одну и ту же ловушку. Отвергая видимый мир, они придавали статус «реального» собственным фантазиям. Обращая взор от внешнего к внутреннему — они вовсе забывали о внешнем, старались изо всех сил отгородиться от окружающей реальности.

— Ямруз пишет, что восприятие должно стать… объёмным, — Вельнис задумчиво почесала кончик носа. — Я не совсем понимаю, что он имеет в виду, но образы, которые он использует, заставляют задуматься. Он говорит: представьте себе сундук. На лицевой стенке одна картинка. Это наше обычное, «внешнее» восприятие, то, что мы видим глазами. На боковой стенке другая картинка. Это наш внутренний мир, очень интересный и сложный. Но нет никакой пользы менять одну картинку на другую. Мы должны видеть не ту или другую стенку, а сундук целиком.

— Так видят мир бессмертные и боги, — заметил Эдрик.

— Да, — Вельнис кивнула. — Разница только в том, что их «сундуки» пусты. Или заполнены различными предметами, но главного сокровища — анкавалэна — у богов и бессмертных нет. Оно есть у людей.

— Мало увидеть «сундук», — сказал Эдрик. — «Сундук» заперт на замок, и нужно найти к нему ключ.

— Хм… — Девушка задумалась. — Ямруз об этом ничего не пишет.

«Если бы писал, я бы заподозрил, что он проходил обучение в Школе», — подумал Эдрик.

— И какой, по-твоему, это ключ? — Вельнис испытующе посмотрела на собеседника.

— Какой?.. — Эдрик рассмеялся. — Если бы я знал, я бы давно уже открыл «сундук». Но… ты не забыла, что мы говорим об метафоре Ямруза?

— Ты считаешь, она неверна?