Князь мертвецов

- Несоблюдение субботы - самый большой из проступков, - теперь уже без всякого смеха сказал Йоэль.

- А такие деньги потерять - не проступок? - Митя в один миг освоил умение орать шепотом.

- Есть вещи выше и важнее денег - отрезал Йоэль.

- Для евреев? - вырвалось у Мити, и он тут же пожалел о своих словах – потому что лицо Йоэля буквально окаменело, словно из живого человека он превратился в прекраснейшую из мраморных статуй ... в ермолке и лапсердаке.

- Конечно, мы, евреи, ради денег и мать родную продадим, - язвительно протянул он, провожая взглядом бедно, почти нищенски одетое семейство из трех женщин - две помоложе аккуратно поддерживали под руки шаркающую ногами старушку.

- Свою мать можете оставить себе! Как и других родственников, которые, - сейчас следовало остановиться, но злость на неожиданное и кажущееся таким глупым препятствие туманила разум, и Митя выпалил. - ... даже за равного вас не считают!

- Меня нигде не считают за равного, - с хладнокровием давно пережившего обиду и смирившегося ответил Йоэль. - Альвам не нужен я, империи - весь мой народ, так что уж сделайте милость, оставьте меня с теми, кому я хоть как-то гожусь. Тем более, что Моисей Карпас тоже сегодня ничего делать не станет. Он также празднует субботу, как и все.

- Я ... Вы ... - Митя стиснул кулаки: эти люди, с их правилами - безумны! - Делайте, что вам угодно, господин Йоэль, но нынче ночью железо будет доставлено к причалам. И если Моисей Карпас не появится с оплатой, я просто пущу железо ко дну ... и пропади все пропадом! - прошипел он и тут же пожалел! Проклятье, ведь можно привезти железо и днем позже, но не брать же слова обратно. Много чести!

Он круто повернулся на каблуках, направляясь к паро-коню.

- Нууу ... - с издевательской задумчивостью протянул за спиной Йоэль. – Ночью суббота уже закончится.

Митя выдохнул сквозь зубы, стараясь не шипеть, как сифон с сельтерской. Только бросил через плечо взгляд на нахально скалящегося ушастого еврея - улыбка тут же исчезла у того с лица, будто ее веничком для пыли смахнули. Вскочил в седло и рысью погнал автоматон в сторону ткацкой фабрики. Оставалось надеяться, что хотя бы ведьма не станет над ним измываться!

Глава 27. Заносят ли ведьм в святцы?

- Я не могу сейчас никуда ехать!

Митя кивнул - он отлично понимал, что она и впрямь не может. И тихо ответил:

- Но тебе придется.

В этот раз найти Дарью Шабельскую не составило труда. Нужно было всего лишь подъехать к тетке, торгующей свечами рядом с собором, и спросить, где нынче «панночка-ведьма». Та неодобрительно поджала губы, словно Митино желание видеть их личную ведьму, оскорбляло ее до глубины души, но спорить не посмела. А погнала на розыски крутящихся поблизости нищих мальчишек. Минут через десять, сквозь зубы и через силу, сообщила, что «ведьмочка-деточка, благодетельница наша, нынче дюже занятая, однако ежели пышному панычу так сильно надобно, нехай ехает на ткацкую фабрику». И Митя поехал, ворча про себя, что, если бы барышня-ведьма уведомила его об этом способе связи хоть на день раньше, он бы не пошел в дом Шабельских, не столкнулся с Лидией, не вызвался проводить Аду, и не попался полицмейстеру! Мысль о том, что Даринке всего двенадцать, а сам он на четыре года старше, а значит, должен, как более опытный, сообразить, что такая связь понадобится, Митя немедленно изгнал из головы. Ибо нечего думать принижающие самого себя мысли! И без того найдется, кому их не только подумать, но даже высказать.

- В ткацком она! - перекрикивая исходящий от мрачного здания фабрики ровный гул, проорал мужичок у входа. - Ступайте вон в ту дверку, паныч, прямиком через прядильню, а там уж найдете. А за коняшкой вашим я пригляжу, чтоб не отвинтили чего ...

Дверь распахнулась перед Митей и тут же навалилась тьма и духота. Цех был затянут грязно-коричневой пеленой пыли. Рядом мелькнул острый металлический угол прядильной машины. И тут же со щелканьем и лязгом исчез – машина укатилась обратно, выпуская из своего нутра спряденные нити. Существа, сквозь пыльную муть похожие на мелкую нечисть, немыслимо изгибаясь, ныряли под машину, ловко смахивали с крутящихся шестеренок пыль, и выкатывались с другой стороны в самый последний момент - когда казалось, что стремительно ходящие зубчатые гребенки сейчас перемелют их тела, добавляя кровавую краску в выплюнутую «паучихой» нить. Прядильная машина выпустила пар, следом взмыли новые столбы пыли, и завеса опять сомкнулась, лишь по-прежнему слышны были лязг и грохот.

Пыль запорошила глаза и набилась в легкие. Заходясь кашлем, Митя пошел сквозь мутную взвесь, на ходу нашаривая ладонью стену цеха. Наперерез выскочило одно из вертевшихся вокруг машины существ - и оказалось вовсе не нечистью, а тощим мальчишкой в одной лишь рубашонке и с покрытым слоем пыли лицом.