Князь Меттерних. Человек и политик

Обстановка в столице тем временем накалялась. Воздвигались баррикады, звучали пламенные речи. Инициатива была у студентов и рабочих из пригородов. Разгрому и грабежу подверглась только что построенная вилла Меттерниха в Реннвеге. Различные депутации требуют отставки канцлера. Эрцгерцог Людвиг по-прежнему на его стороне.

Удостоверившись в этом, Меттерних направляется в императорский дворец, где собрались Габсбурги. Но именно там, а не на улицах Вены, его и подстерегал самый тяжелый удар.

Несмотря на исходившие отовсюду требования о его отставке, Меттерних утверждал, что происходящее не революция, а дело черни и иностранцев. Но, пожалуй, самым весомым аргументом противников канцлера из императорского семейства стал ультиматум только что созданной гражданской гвардии, в котором был четко обусловлен срок отставки Меттерниха. До его истечения оставалось два часа. Это время и предоставили Клеменсу на размышления.

О последних часах канцлерства Меттерниха известно из нескольких источников. Одним из них является письмо, своего рода репортаж, французского посла графа Флао, адресованное княгине Ливен. Если Доротея и хотела насладиться унижением бывшего возлюбленного, то ее постигло разочарование. Клеменс с достоинством покинул сцену, где столько лет играл первые роли.

Через полтора часа из двух, отведенных князю, не выдержали нервы у эрцгерцога Иоанна. Вместе с Коловратом он стал торопить канцлера: «Князь, у нас остается полчаса, а мы еще не договорились, что ответить народу». «Ваше императорское величество, — вступил Коловрат, — я уже двадцать пять лет заседаю в Конференции с князем Меттернихом, и всегда только слушал, как он говорил, фактически ничего не делая». На это эрцгерцог жестко заявил: «Теперь нельзя медлить. Вы же знаете, князь, народные главари требуют вашего ухода»[1110].

Не теряя спокойствия, Меттерних сослался на присягу, принесенную им кайзеру Францу I. Ведь он обещал покойному не оставлять своим попечением его сына. Но если императорская семья и сам кайзер Фердинанд того пожелают, он подаст в отставку. Семейство устами эрцгерцога Иоанна незамедлительно выразило такое желание. К нему присовокупил свой голос и Фердинанд: «В конце концов я суверен и так решил. Скажите народу, что я со всем согласен»[1111]. Сам он, правда, отсутствовал. Его слова князю передали. В 9 часов вечера Меттерних объявил о своей отставке.

Наступила разрядка. Все присутствующие, разумеется, кроме одного, испытали невыразимое облегчение. Всем казалось, что с уходом человека, в котором персонифицировался прежний порядок, все само собой образуется. «Теперь наступит покой и порядок», — выразил общее настроение один из присутствовавших. Князь пожелал всем успеха, но усомнился в том, что он будет скоро достигнут. Даже эрцгерцог Иоанн признал, что в столь драматической ситуации Меттерних вел себя в «высшей степени благородно»[1112].

Все наперебой благодарили Клеменса за принесенную им с таким достоинством жертву. На это он холодно ответил: «Исполнение обязанности — это не жертва. Коль скоро мое пребывание на службе стали рассматривать как препятствие к восстановлению покоя, мой долг вернуть мое ведомство в руки Его Величества»[1113].

Вскоре появился боевой генерал князь Альфред Виндишгрец, тот самый, с кем Клеменсу приходилось соперничать из-за Вильгельмины Саган. В отношениях между канцлером и генералом давно уже царили дружба и согласие. Генерал тоже был днем в Хофбурге, но покинул его, чтобы переодеться в военную форму.

Когда же Виндишгрец узнал о том, что произошло за последние несколько часов, он расценил все это как позорную капитуляцию. По его убеждению, толпу нужно было разогнать и силой навести порядок. Виндишгрец просил Меттерниха остаться в госканцелярии. Клеменс поблагодарил верного соратника, но не изменил своего вынужденного решения.

Покидая дворец, Меттерних посоветовал императрице Марии Анне передать всю полноту военной и гражданской власти Виндишгрецу. И действительно, именно ему было суждено сыграть решающую родь в подавлении революции. Пока же он уговорил напуганную императрицу не идти на немедленное отречение ее недееспособного мужа, а дождаться совершеннолетия сына Софии и Франца Карла.

Около 10 часов вечера Мелани узнала, что двор пошел на уступки и главная из них — отставка ее мужа. Вот ее реакция: «В первый момент я сочла это невозможным, умереть — да, но с честью. — Только не уступки! То, что произошло сегодня, кажется мне настолько подлым и низким, что мое первое чувство — стыд за нашу несчастную монархию перед Европой, перед всем миром»[1114]. По ее словам, Клеменс после отставки совершенно спокоен и «почти счастлив». Мелани приводит слова мужа: «Слава Богу! Я не имею ничего общего с тем, что творится. Крушение существующего неизбежно. Я бы не мог этому воспрепятствовать, потому что я в одиночестве и никем не поддержан. Я не мог бы избежать уступок, которые привели бы к разрушению, а теперь я свободен от позора одобрять их»[1115].