Князь Путивльский

Следом за сопровождающими нас с царем конными дружинниками идут перебежавшие на нашу сторону ромеи. Точнее, большую часть перебежчиков составляют романизированные славяне. Их около двух с половиной сотен. Утром к нам прибилось несколько десятков разбежавшихся ночью по долине ромеев. Увидели, что их «однополчане» идут с оружием и в доспехах, и решили, что в стаде будет спокойнее. Им обещана часть трофеев, если сразятся с латинянами. Уговаривать никого не пришлось. Эти ребята мотивированы перебить латинян даже больше, чем мы. Ромеи, легко предающие всех, жутко ненавидят предателей. Славяне предают с неохотой, поэтому еще жестче мстят за предательство. Сегодня перебежчики первыми пойдут в атаку.

Несколько минут назад из придорожных кустов вылез болгарский крестьянин, подошел к царю Ивану и доложил:

— За следующим поворотом.

Это был один из проводников, которые ночью повели наших лучников и арбалетчиков к месту новой засады. Латинян, которые видят наше войско позади себя, ждет впереди сюрприз. Надеюсь, у Мончука хватит ума пропустить передовой отряд и начать отстрел с рыцарей.

Когда хвост колонны латинян скрывается за поворотом, я оборачиваясь и приказываю:

— Коннице принять влево, пропустить ромеев! — Затем говорю Алексею Тарханиоту, который скачет на одолженном ему коне позади нас с царем: — Сейчас латиняне попадут в засаду. Добейте их.

— Ромеи, за мной! Бегом! — командует он и пришпоривает коня.

Я машу половцам, чтобы пропустили пехоту. Сутовкан и его люди предупреждены, поэтому сразу перемещаются к левой обочине, к крутому, поросшему деревьями и кустарником склону, который спускается к дороге. Справа от дороги уходит вниз еще более крутой склон, тоже поросший невысокими деревьями и густыми зарослями кустов.

Впереди слышатся вопли латинян и ржание раненых лошадей. Это принялись за дело наши стрелки. Ромеи переходят на бег. Наверное, боятся, что всех врагов перебьют без их участия. Я тоже пришпориваю коня, чтобы не отстать от ромеев.

Половцы пропускают и конных дружинников. Кочевникам привычнее атаковать убирающих противников. Пока враг дает отпор, пусть с ним сражаются другие.

Мы с царем Болгарии выезжаем из-за поворота как раз в тот момент, когда ромеи врезаются в неровный строй латинян. Я не вижу ни одного конного рыцаря или сержанта. То ли их всех перебили, то ли они спешились, чтобы меньше подставляться. Какое-то сопротивление оказывают только последние шеренги латинян, которым приходится одновременно отражать нападение ромеев и уклоняться от стрел, болтов и камней, которые летят сверху. Передовой отряд быстрым маршем отрывается от преследования, бросив своих товарищей.

Видимо, появление нашей конницы доламывает боевой дух латинян из арьергарда. Бросая щиты и копья, они бегут мимо телег остановившегося обоза. Кто-то из латинян успевает с помощью меча быстро «выпрячь» коня из телеги, вскакивает на него и несется по дороге, отталкивая ногами своих товарищей, которые пытаются схватиться за стремя, чтобы бежать быстрее.

— Вот теперь пришел наш черед, — говорю я Ивану Асеню.

Мы проезжаем мимо обоза и, обгоняя ромеев, которые гонятся за удирающими врагами, мчимся по дороге. У меня в руке короткая и легкая степная пика. Я немного модернизировал ее, приделав к «пятке» кожаный ремешок длиной метра полтора, второй конец которого надет петлей на мое запястье. Я могу метнуть пику на короткое расстояние и не лишиться ее. Что и делаю несколько раз, догоняя убегающих латинян. Только один из них в короткой кольчуге, на остальных кожаные доспехи. Граненый острый наконечник пики одинаково легко пробивает и сплетенные, металлические кольца, и вываренную кожу. Целюсь в ложбину между лопатками немного ниже шеи. Попадание в позвоночник гарантирует стопроцентную ликвидацию противника. Даже если выживет, воевать никогда уже не будет. И не только воевать. Острие пики влезает в тело на несколько сантиметров, если попадает в позвоночник, или, если не попадает в кости, пробивает насквозь. Человек еще какое-то время движется по инерции вперед, но ноги уже подгибаются. Я дергаю правую руку вверх. Пика, подчиняясь ремешку, выскакивает из падающего тела, подлетает вверх. Я ловлю ее, перехватываю поудобнее для броска и поражаю следующего врага.

Латиняне бегут уже все. У передового отряда тоже сдали нервы. Вместо того, чтобы стать плечом к плечу, и встретить нас копьями, они бросают их и щиты и несутся по дороге, сломя голову. Паника — самое страшное оружие. Только несколько человек не поддались ей и приняли более-менее разумное решение — начали спускаться, точнее, скатываться по крутому склону вниз. Всадники туда уж точно не попрутся. Может быть, этим латинян удастся спрятаться в кустах, пересидеть до нашего ухода, а потом добраться домой. Пусть расскажут своим, как в полтора раза меньший отряд разгромил их.