Князь Путивльский

Его привезли в кожаном мешке после полудня. Монеты, слитки, несколько браслетов и два кубка вместимостью граммов на триста каждый, из которых повыковыривали драгоценные камни, по четыре из каждого. Камни раньше были центрами барельефных шестилепестковых цветов. Я решил, что заберу эти кубки себе и вставлю в один красные драгоценные камни, а в другой — синие. Безмена у меня не было, а сельджуки не привезли специально. Наверное, было меньше семи килограммов, но я не стал придираться к мелочам. Пригнали пленных русичей, около сотни, примерно пятая часть которых были легкораненые. Все босые, в грязных рваных рубахах и портах. Вид затюканный, покорный.

Отдав взамен Асада, я потребовал:

— Чтобы половцы были к восходу солнца. Иначе убью его баб.

— Будут, не сомневайся, — заверил меня переговорщик. Теперь он был без доспеха, но почему-то казался толще. — Может, немного задержимся. Сам понимаешь, привести их сюда — это столько мороки.

— Немного подожду, — смилостивился я.

Мы расстались довольные друг другом. Это говорило о том, что каждый считал, что надул другого. Переговорщик с Асадом под охраной двух десятков всадников поскакали к Согдее. Я с золотом и пленными отправился в противоположную сторону. Как только мы зашли в лес и стали не видны сельджукам, приказал бывшим пленникам:

— А теперь, ребята, бегом, если жить хотите.

Жить они хотели. Даже раненые бежали довольно резво. К этому времени на ладью были погружены трофейная одежда и часть оружия и изготовлены из веревок и палочек узды для лошадей. К сожалению, ременных узд и седел на всех освобожденных из плена не хватало. Им выдали по щиту, сабле и луку со стрелами или копью и по лошади. Раненные и слабые были отправлены на ладью. Будут грести, как сумеют. В море сельджуки не достанут их. Ладья уже была на плаву. Из своих на ней я оставил пять человек. Ладья сразу отправилась в Херсон. Мы же последовали туда по суше. Впереди авангард из двадцати человек. За ним основные силы, табун лошадей и три наложницы Асада. Возвращаться к нему женщины не захотели. Их захватили в плен в районе будущей Керчи. Я пообещал, что в Херсоне отпущу на волю. Замыкали колонну три десятка человек, в основном бывшие пленные из тех, кого мы освободили в ложбине. Эти будут отбиваться до последнего. Теперь они знают на собственной шкуре в прямом смысле слова, что такое плен. По горной дороге быстро не поскачешь. Мы делали не больше пяти километров в час. Никто не отставал. Часа через три с половиной добрались по того места, где в нашу дорогу втыкалась справа другая, идущая из степных районов.

— Если послали отряд к нам в тыл, то обязательно здесь проедут, — сообщил проводник Феофан.

— Значит, приготовимся к встрече, — решил я.

В паре километрах от перекрестка вторая дорога проходила между двумя вершинами, склоны которых были покрыты деревьями и густым кустарником. Там я и расставил арбалетчиков и лучников. Места выбирал с учетом всех факторов, включая панические действия противника. За две предыдущие жизни я стал специалистом по засадам.

Сельджуки появились, когда солнце уже садилось. Их было сотен пять. Наверное, предполагали, что нас не меньше, чем мы перебили в ложбине, плюс освобожденные из плена. Передвигались быстро и неосторожно. Разведка ехала всего метрах в ста впереди. Видимо, были уверены, что мы находимся где-то возле Согдеи, ожидаем, когда приведут половцев. На командире был доспех из бронзовых пластин, надраенных до блеска. Когда на них падало солнце, они наливались оранжевым светом. Что ж, добавим к нему немного красного.

Мой болт попал ему в правое подреберье. Командир дернулся, выронил повод. Конь сделал еще несколько шагов и остановился. Наверное, чтобы седоку было удобнее падать. Обычно при попадании в правый бок падают влево, а этот завалился вправо. Я наблюдал это, заряжая арбалет. Вторым болтом сшиб рослого воина, который кричал что-то непонятное. Наверное, призывал сражаться. Если бы покричал подольше, может, кто-то и прислушался бы. А так его смерть только усилила панику. Следующими двумя болтами я поразил удирающих сельджуков. Успел зарядить и в пятый раз, но больше не в кого было стрелять. Как минимум, половина сельджукского отряда валялась на дороге и ее обочинах. Кто-то еще был жив, стонал. Сейчас их добьют и разденут. Спешить нам больше некуда. Оставшиеся в живых сельджуки вернутся к Согдее только завтра к полудню и доложат о засаде. Не думаю, что эмир бросит осажденный город и погонится за нами. Тем более, что к тому времени мы уже будем далеко и неизвестно, где именно. Отыграется на половцах, которые уже в плену и которых захватит в осажденном городе.

19