Князь Путивльский

И я сплюнул во второй раз в его сторону. Надеялся, что он бросится в бой. Шансов победить у него не было никаких. Чаргукан это понял и на провокацию не поддался. Он развернул коня и поскакал сначала медленно, держа фасон, а затем, удалившись на приличное расстояние, полетел галопом. Что тоже неплохо. Надеюсь, злость помешает ему дождаться, когда соберутся все воины его орды, нападет с теми, кто есть под рукой.

Понял это и Мончук и предупредил меня:

— Они нападут сегодня или завтра.

— Надеюсь, — спокойно сказал я.

Мой обоз продолжил путь. Я удвоил разъезды, послал несколько человек в дальний поиск. Затем подъехал к кибитке и отдал копье. В ближайшее время оно не пригодится.

Алика выглянула из-за спины возницы и спросила:

— Это были половцы?

— Да, — ответил я. — Местный хан со свитой.

— Чего он хотел? — поинтересовалась она.

— Чтобы я заплатил за проезд, — сообщил ей.

— А что ты ответил, что он так разозлился? — спросила Алика.

— Что у меня жена красивее, поэтому платить не буду, — произнес я серьезно.

Алика зарделась от счастья. В эту эпоху женщины так редко слышат комплименты. Впрочем, от мужа они в любую эпоху слышат их редко.

На ночлег мы расположились раньше обычного¸ потому что я нашел подходящую балку. Один склон ее был крутой и голый, а второй пологий и поросший вишняком и терновником. На дне балки бил родник. Кто-то обустроил его, вырыв метрах в трех ниже по течению ручья яму глубиной в метр и диаметром метра два и обложив его и ее кусками песчаника. Вода в роднике была студеная, ломила зубы. Я приказал установить шатер, захваченный у сельджуков. На предыдущих ночевках этого не делали, я с княгиней спал в кибитке. На этот раз кибитки и телеги расставили так, чтобы защищали с двух сторон лагерь. В ту часть балки, где она шла на подъем, согнали стреноженных лошадей. Теперь на нас удобнее всего было напасть с противоположного конца. В том, что на нас нападут, я не сомневался. Половцев мы больше не видели, но я уверен, что они наблюдали за нами. Сейчас кто-то скачет в ставку Чаргукана с сообщением, где мы встали на ночлег.

До темноты бывшие пленники занималась бытовыми делами, изображая полное пренебрежение к опасности, а мои люди незаметно готовили в зарослях места для стрелков и схрон для женщин. Поужинав, все, кроме караулов, легли спать. Судя по тому, как испуганно всхрапывали наши лошади, кто-то наведывался к балке, наблюдал за нами. Лошади не хуже собак чуют чужих, только лаять не умеют. Когда стало темно, мои дружинники без лишнего шума были разведены по номерам. Женщин тоже отвели в приготовленную для них яму среди кустов. Дно ямы выстелили травой, а сверху прикрыли бычьей шкурой. Возле шатра и телег лежали чучела, изготовленные из травы и разных вещей. Только две пары караульных продолжали нести службу в разных концах балки. Они так естественно изображали дремлющих сидя людей, что я решил следующей ночью обязательно проверить, как несется служба.

Половцы напали в утренних сумерках. В это время самый сон. Конный отряд численностью сотни четыре влетел в балку с нижней стороны. Чаргукан скакал первым. Он ловко протиснулся на коне между телегами и рванулся к шатру. К сожалению, кто-то не удержался и выстрелил слишком рано, до того, как предводитель половцев добрался до шатра. Стрела попала ему в спину. Предназначавшийся ему болт я потратил на другого врага. Задние не сразу поняли, что лезут в засаду. Они напирали на передних, которых дружинники расстреливали из арбалетов и луков. Кто-то сразу кинулся к телегам, чтобы хапануть побольше добычи. Этих убивали в первую очередь. Вскоре до половцев дошло, что не на тех нарвались. Они развернулись и рванули из балки со всей быстротой, на которую были способны их мелкие выносливые лошаденки. Спаслась примерно треть нападавших.

Чаргукан был еще жив. Он лежал на боку рядом с обложенной кусками песчаника ямой. Шлем слетел при падении с лошади, открыв выбритую голову, на макушке которой оставили длинный светло-русый хохол. Одна стрела попала Чаргукану в левую лопатку, а вторая немного ниже ребер. Обе пробили кольчугу и основательно влезли в тело. Нижняя, наверное, продырявила кишки. Значит, не жилец. Не с той стороны он приварил стальные пластины на кольчугу.

Увидев меня, Чаргукан с трудом сплюнул кровь и произнес булькающим голосом:

— Бахсы (так пловцы называли своих шаманов) предупредил, что меня убьет волк. — Он кашлянул, захлебнувшись кровью, вытолкал ее изо рта и закончил с трудом: — Неправильно понял его…

Я — любимый сын Волчицы-Матери — добил Чаргукана, перерубив шею, чтобы не мучился. Предсказание бахсы должно сбыться.

20