Князь Рюрик

Всю жизнь Ильву тянуло к отцу. Он казался ей надёжной и верной опорой. На него можно было положиться в трудную минуту, он никогда не выдавал и не обманывал даже в мелочах. Лишь бы заручиться его поддержкой. А вот в таком деле, какое она замыслила, понимания и содействия ей не получить. Если Готброд задумывал большое дело, свернуть его с намеченного пути было невозможно никакими уговорами. Десять лет назад он расставил всё по местам и целых десять лет жил мыслями породниться со своим боевым другом, кенигом Ходо. И теперь он не отступит ни в коем случае.

Подходить к нему с просьбой подобного рода было делом безнадёжным.

Нет, пожалуй, он отступит, если откажется от брака не она, а Уто. Тогда отцу деваться будет некуда. Значит, надо всё начинать со своего нареченного.

И когда через день к герцогу пришёл Уто, она не стала откладывать разговор в долгий ящик. Ильва пригласила его к себе в комнату, посадила перед собой и начала издалека подступать к основному вопросу.

   — Уто, — положив пальчик на свои губы и задумчиво прохаживаясь перед ним, спрашивала она, — ты уверен, что любишь меня?

   — Конечно, — озадаченно ответил он. — А что?

   — Да вот ты говорил насчёт моих глубоких глаз…

   — Ну-ну…

   — И что я сильно изменилась…

   — Может, не очень сильно, но перемена заметна.

   — И не догадываешься, почему?

   — Нет. Не задумывался.

Ах, какой недогадливый! Действительно не понимает, что хочет сказать она ему, или притворяется? Но как ей самой признаться в этом? Нет, не хватает сил честно всё рассказать. Вот если бы он сам выговорил такие тяжёлые слова. Но он молчит. Неужели ей самой придётся решиться?..

   — А в наших отношениях не заметил никакой перемены? — подступила она с другой стороны.

Он замер, пристально глядя на неё. И вдруг чутьём раненого зверя понял: Ильва полюбила другого.

   — Рерик? — спросил он.

Она на мгновение смешалась. Но затем, смело глядя ему в глаза, ответила твёрдо, как отрезала:

   — Рерик. Я полюбила его и ничего не могу поделать с собой.

   — А как же наша любовь?

   — У нас её не было. Была детская привязанность, и только.

   — Неправда! Я любил и продолжаю любить тебя больше всех женщин на свете! — искренне воскликнул он.

   — Но я не любила и не люблю тебя.

   — Мы не можем расстаться! Это невозможно!

   — Пойми, Уто, — сказала она как можно мягче, — нельзя любить человека по принуждению. Ты не можешь меня заставить любить тебя. И я не могу принудить себя. Это не в наших силах.

Уто надолго замолчал. Он поднёс платочек к глазу, вытер слезу, рука его заметно дрожала.

   — Ты не понимаешь, что творишь, — тихим голосом произнёс он. — Мы обручены. Мы соединены друг с другом самим Богом. И только Бог может разлучить нас.

   — Но мы не обвенчаны! — почти с отчаянием произнесла она. — Нельзя соединять людей на всю жизнь, если они не любят друг друга!

   — Чего ты от меня хочешь? Церковь требует от обручённых верности. Верности клятве, которую дали перед Богом. Даже в том случае, если кто-то прельстит или осквернит обручённую, парень обязан жениться на ней. Может, у вас с Рериком было что-то и ты нечиста?

Краска бросилась ей в лицо.

   — Ничего у нас не было! С чего ты взял?

   — Даже в этом случае я женюсь на тебе.

Повисло долгое молчание. Слышно было только их шумное дыхание.

   — И ты… ты женишься на мне, заранее зная, что не люблю тебя и люблю другого? — наконец медленно и тихо, с придыханием спросила она.

   — Да. Потому что люблю тебя. Потому что дал слово Богу и… и твоему отцу.

   — Но при чём мой отец?

   — Я очень уважаю его. Я дал ему слово заботиться о тебе.

Она долго молчала, собираясь с мыслями и продумывая, какие ещё сказать слова, чтобы убедить его отказаться от свадьбы. Наконец приблизилась к нему и, глядя прямо в глаза, произнесла чётко и раздельно:

   — Запомни. Я всё равно тебе не достанусь. Будешь настаивать на свадьбе, уйду в монастырь.

И вышла из горницы.

Ильва провела кошмарную ночь. Но наутро пришёл Уто и сказал не поднимая глаз:

   — Я много думал о нашем вчерашнем разговоре. И решил отказаться от нашего брака. Я слишком люблю тебя, чтобы принуждать. Но я должен предупредить о серьёзных столкновениях с церковью, которые тотчас начнутся у тебя. Не забывай: Рерик — язычник. Даже если он крестится, митрополит наложит запрет на венчание, потому что ты уже обручена. И ты на всю жизнь останешься старой девой!

Но Ильву уже ничем нельзя было остановить. В ней заговорил отцовский характер. Она даже не обратила внимания на предостережения Уто.

   — У меня к тебе последняя просьба, — сказала она как можно сердечнее, так как была сражена его благородством. — Скажи моему отцу, что ты отказываешься от меня. Мне он может не поверить, что наш брак уже разрушен.

   — Хорошо. Я сделаю всё, что ты попросишь, — покорно произнёс он и ушёл.

Через некоторое время к ней явился слуга и передал приказание явиться к отцу. Ильва почувствовала, как ослабли её ноги и часто-часто заколотилось сердце, она чувствовала, что разговор с отцом ничего хорошего ей не сулит. Почти теряя сознание, она переступила порог его комнаты. Отец сидел в кресле, отвернувшись к окну. Сказал, едва сдерживаясь: