Князь Рюрик

   — Какие дела затеваются! Я так и знала, что ты не случайно прибыл в Новгород!

   — О чём ты? — лениво спросил он, губами прикасаясь к её точёной шее и намереваясь подобраться к упругим щекам.

   — О заговоре! Я еле выдержала. Так и хотелось вбежать и принять участие в вашем разговоре!

Радовила будто холодной водой окатили.

   — Так ты что, нашу беседу подслушивала?

   — Да-да-да! — восторженно подтвердила она. — Это так замечательно! Я с детства люблю приключения!

   — Послушай, — взяв её за плечи и глядя прямо в глаза, проговорил он, — не женское, тем более не девичье это дело. Мы головами рискуем!

   — Я не глупая, всё понимаю. Я согласна на всё!

   — И не думай! Выбрось из головы, что услышала. Ты поняла?

   — Не прогоняй меня! Я вам пригожусь!

   — Чем ты можешь пригодиться? — удивился Радовил.

   — Вот вы говорили, что у вас к Вадиму нет подходов. А я знаю к нему подход. Он за мной ухаживал.

   — Чего ты несёшь? Ему сорок лет. Какой из него ухажёр?

   — Многое ты понимаешь! Такие на девушек и обращают внимание! К этому времени жёны им надоедают, вот они за нами и начинают ухлёстывать.

   — Однако ты опытная…

   — Какая есть!

   — Не ожидал.

   — Нехороша? Тогда от ворот поворот!

Она повернулась и направилась к калитке. Он остановил её. Спросил хмуро:

   — Чего там у тебя с Вадимом было?

   — Да ничего. Просто гуляли с девушками по лугу, а он мимо проходил. Взглянул на меня и произнёс: «Вот к ногам такой девушки все сокровища мира бросил бы!»

   — И всё?

   — Всё.

   — Тоже мне… сокровище.

   — Ты не видел его глаз в это время! Если бы я его пальчиком поманила, он на край света за мной пошёл!

   — Ишь ты!

   — Хочешь, завлеку его в какую-нибудь ловушку? Только подскажите, всё проделаю так, что комар носа не подточит!

   — Я тебе проделаю! Я тебе подточу! — пригрозил Радовил.

II

В середине июня отмечался большой праздник — русальная седьмица, когда строго-настрого запрещалось строить или городить тын, дабы не навести на себя проклятие русалок. А также в эти дни следили за ветрами: если ветер дул с полудня — к хорошему росту яровых, с «гнилого угла» (северо-запада) — к ненастью, с восхода — к повальным болезням, а коли сиверок (с северо-востока) затянет — рожь дождями зальёт.

День русальной седьмицы в этом году выдался на славу, солнечный, тихий. На луга вышло чуть ли не всё население города. Взрослые располагались семьями, выкладывали припасы, поминали усопших, вспоминали погибших воинов. Молодёжь, как обычно, водила хороводы, пела старинную песню, которой старалась умилостивить русалок:

Что там? Ветер ли ветки клонит?
Или вихрь листья срывает
Под горой у реки студёной?
То не вихрь вьёт и не ветер —
Кружат здесь под горой русалки,
Двор городят и терем.
Вместо брёвен кладут в основу
Старцев с длинными бородами.
Не кирпич кладут — малых деток,
Не подпорочки — жён с мужьями…
Из мальчишек делают крышу,
Из девчонок — черепицу.
Двери — из парней неженатых,
А окошечки — из невест…[6]

Млава издали увидела Вадима, высокого роста, со здоровенными руками, плотным брюшком и круглым лицом. Она направилась в его сторону. У неё внезапно изменилась походка, она стала медленной, вихлястой, на губах появилась загадочная улыбка, а в глазах забегали бесенята. Она исподлобья стала неотрывно глядеть на Вадима. Он в это время вёл серьёзный разговор с двумя мужчинами, что-то объяснял им, они внимательно слушали, поддакивали, пытались возражать. И вдруг увидел её. Закоренелый бабник, он не мог не понять завлекающего взгляда Млавы, тотчас вздёрнулся, выпрямился и принял горделиво-покровительственный вид. Она прошла мимо, подарив ему многообещающий взгляд.

Вадим тотчас попрощался с мужиками и отправился вслед за ней. Догнал, с высоты могучего роста наклонился к ней, пророкотал:

   — И куда такая хорошенькая девушка направляется?

Она кинула на него игривый взгляд, ответила:

   — Да вот прогуливаюсь.

   — А мне так хочется милой девушке подарить какие-нибудь лакомства!

С этими словами он купил у лоточницы медовые пряники, сладкие орехи.

   — Благодарствую, — ответила она и принялась мелкими кусочками откусывать пряники. — Сроду таких вкусных не ела!

Она лукавила: в доме отца, богатейшего новгородского купца, они постоянно стояли на столе. Но ей надо было подчеркнуть его доброту и щедрость и подтолкнуть к последующим действиям.

И он не замедлил откликнуться. Одной рукой потянулся к орехам, а другой стал легонько касаться её спины.

   — И как же с такой красотой не нашла себе мил-дружка?

   — Да вот как-то не пришлось…

   — А ведь, наверно, кто-то нравится!

   — Да, волнует сердечко один…

   — И далеко он?

   — Да нет, совсем близко…

   — Уж не я ли?

   — Много на себя берёшь!