Князь (СИ)

Пока Мэзанэф занималась с маленькими рабами и рассказывала им сказки - как простые женщины рассказывают своим детям, Тлизанд читал в Коране суру "Ар-Рум". Через час, услышав за турлучной стенкой голоса мальчиков, он отложил Коран, вышел из своей спальни и, велев вернувшимся в мужскую часть дома Псекабзу и Ужи ложиться спать, снова направился в комнату княгини. Мэзанэф сидела на табуретке перед большим турецким зеркалом и, распустив длинные темно-русые волосы, расчесывала их гребешком. В камине потрескивали дрова, и его желтый огонь озарял комнату, мебель и ковры дрожащим светом. За тонкой стенкой еще слышались голоса служанок.

- Что ты хотел сказать мне, мой князь? - спросила Мэзанэф, продолжая расчесывать волосы перед зеркалом.

- Да я хотел узнать, не утомили ли тебя эти дети, Муминат, - сказал Тлизанд, улыбнувшись.

- Нет, - Мэзанэф тоже улыбнулась и положила гребешок. - Эти дети меня не могут утомить.

- Ты согласна с тем, что я выбрал хороших будущих воинов? - Тлизанд подошел к жене сзади и обнял ее за плечи, перебирая пальцами густые шелковистые волосы.

- Я не сомневаюсь в твоем выборе, мой князь! - Мэзанэф взяла его ладонь и поцеловала.

- Но есть люди, которые считают, что их князь сошел с ума! - грустно сказал Тлизанд, перестав поигрывать волосами жены. - Опорой князя всегда были люди древних благородных фамилий. А я хочу в будущем наделить дворянским даром рабов, родители которых были тфокотлями. Но так поступают и хан, и падишах. Почему адыгский князь не может сделать так же? Что важнее: адыгский закон или обычай правителя мусульман?

- Чей закон выше всего на земле? - спросила Мэзанэф.

- Конечно, закон Аллаха: ведь Аллах создал весь этот мир и всех нас, Он кормит нас и дает укрытие, - сказал Тлизанд.

- Кто же для тебя должен быть бльшим примером: тот, кто живет по закону Аллаха, или тот, кто живет по адыгскому закону?

- Конечно, тот, кто живет по закону Аллаха, - кивнул Тлизанд. - но ведь я - князь адыгов. И чтобы остаться им, я должен чтить адыгский закон.

- Скажи, мой князь: если бы ты лишился всех своих богатств и власти и жил бы как тфокотль... или даже как абрек, ты принял бы помощь от врагов твоего отца?

- Что за вопрос: конечно, нет! - воскликнул Тлизанд. - Только совсем бесчестный человек может продать память своего отца!

- Это потому, что от него ты рожден, и он кормил тебя, пока ты был мал, содержал твоего аталыка, - сказала Мэзанэф. - А Аллах создал и тебя, и твоего отца, и твою мать, и твоего аталыка. Разве не следует Аллаху повиноваться больше, чем твоему отцу?

- Конечно, ты права, умная женщина! - проговорил Тлизанд. - Но Карбеч сегодня опять не приехал на нашу охоту. Из-за этого многие дворяне сочли себя оскорбленными. Я опасаюсь, что скоро он совсем перестанет мне служить, а потом начнется вражда. У Карбеча живет мой брат, который тоже поддерживает адыгский закон, а не закон Аллаха. Неужели во владениях моего отца теперь, когда он в могиле, должна вспыхнуть война между нами - его сыновьями, и наша земля должна разделиться?

Мэзанэф встала из-за зеркала, откинула назад густые длинные волосы и, повернувшись к мужу, сказала:

- Карбеч разумный человек. А твой брат, как и ты, любил вашего отца. Пока они еще хранят тебе верность - поговори с ними. Если Аллах еще не раскрыл их сердца для ислама, то пусть во владениях Карбеча они следуют адыгскому закону, а в остальных твоих владениях пусть правит закон Аллаха. Но и ты, и они желают адыгам силы и добра. Пусть же в общих делах земли твоего рода они повинуются тебе, как того требуют и адыгский закон, и закон Аллаха.

- Но я признал своим покровителем хана Джамбеча, - сказал Тлизанд. - Так требует закон Аллаха: мусульмане должны быть едиными и повиноваться одному правителю. А меня обвиняют в том, что я сдружился с заклятым врагом адыгского народа, хотя мать хана - адыгейка.

- Это смешно, - сказала Мэзанэф. - После того как твой отец принял Ислам, Крым больше не угрожает нам. Хан тоже повинуется турецкому падишаху.

- Но для адыгов это серьезно: сдружиться с теми, в сражениях с кем погибло много лучших адыгских мужчин.

- Если из-за бессмысленной гордости Карбеч изменит тебе, - сказала Мэзанэф. - то пусть он в одиночку сражается с крымским ханом. И это будет заслуженный удел мятежника.

- Я, конечно, завтра же прикажу послать за ним, - сказал Тлизанд. - но он очень упрямый человек.

- Но и ты, и он желаете добра живущим на земле твоего рода адыгам, - ответила Мэзанэф.

- Я - да, - сказал Тлизанд. - Видит Аллах, что это так, хотя я, быть может, где-то нарушил адыгский закон. А в Карбече я уже засомневался.

- А в твоем младшем брате ты тоже сомневаешься? - спросила Мэзанэф.

- Нет, я знаю, что Атлеш - достойный адыг, - сказал Тлизанд. - и потому мне особенно горько, что он предпочитает верить Карбечу.