Князь советский

– Пару лет назад партия бросила клич: «Мы должны создать свою собственную приключенческую литературу!», а то обидно, что молодежь ценит только буржуазных писателей. Под это дело были выделены деньги, и машинка завертелась: молодые писатели приезжают в Москву откуда-нибудь из Арзамаса или Одессы – есть нечего, жить негде, вот они и пытаются настрочить книжки на злобу дня, чтобы подзаработать.

Нина полистала «Комсомольцев в Африке».

– Кто-нибудь это читает? Ведь это чушь какая-то – сразу видно, что автор понятия не имеет о том, о чем пишет.

– Ну и что? – пожал плечами Элькин. – У нас целое поколение практически не училось в школе: как началась Мировая война, хорошее образование исчезло – учителя ушли на фронт, ну а после все покатилось под горку. Наша молодежь нигде не бывала, языков не знает, книг хороших не читала, так что у нее очень смутные представления о том, где правда, а где ложь.

Элькина позвали покупатели, и он умчался к кассе, а Нина еще долго разглядывала иллюстрации в многотомнике «Живописная Россия». Как эти книги пережили войну и революцию? Ведь в те времена кожаные переплеты безжалостно обдирали и переводили на обувные заплаты.

Наконец Элькин захлопнул входную дверь и повесил на нее табличку «Закрыто».

– Теперь все приходится делать самому, – со вздохом произнес он. – Раньше у меня три продавца работали, но их пришлось рассчитать: иначе трудовая инспекция грозилась закрыть меня за «эксплуатацию трудящихся».

– А ей-то какое дело? – изумилась Нина. – В стране безработица, а они лишают людей куска хлеба.

– Лес рубят – щепки летят. В Кремле уверены, что экономический кризис разразился из-за нэпманов, которые жульничают во всем и не платят налоги. Но хуже всего то, что мы составляем конкуренцию государственным предприятиям и переманиваем к себе покупателей. У нас просто обслуживание лучше, а правительство считает, что мы занимаемся вредительством.

Из квартиры на втором этаже донесся смех и топот ног. Нина взглянула на покачивающийся под потолком шелковый абажур, расписанный «под жирафа»: кажется, у Клима началась вечеринка.

– У иностранцев что ни день – то праздник, – сказал Элькин. – На днях они соревнование устроили: кто быстрее похудеет – Генрих Зайберт или Магда Томпсон. Только Зайберт всех обхитрил: вначале влез на весы в пиджаке и ботинках, а сегодня пришел на контрольный замер стриженный и без очков.

Поразительно, насколько мала была иностранная Москва – тут все друг друга знали, и Магда, с которой Нина когда-то жила в одном номере, сидела сейчас у Клима.

– Хотите, пойдем наверх? – предложил Элькин. – Галя наверняка пирогов напекла.

Нина вздрогнула. Галя – это и есть любовница Клима?

– Пойдемте-ка лучше посмотрим ваше авто.

Машина находилась в бывшем дровяном сарае. Элькин щелкнул выключателем, и висевшая под потолком лампочка озарила небольшой черный автомобиль невиданной конструкции. На капоте у него тускло поблескивала фигурка жирафа с крыльями.

– Знакомьтесь, это «Машка»! – с гордостью произнес Элькин. – Я ее сам сконструировал. Задача была сделать дешевый вездеходный автомобиль для российских дорог. Но в Высшем совете народного хозяйства меня не поддержали, так что приходится все распродавать.

– А чем им не понравилась «Машка»? – спросила Нина.

– Автомобиль – это личная свобода: садись и езжай, куда тебе надо. Наше начальство само катается на машинах, а остальных загнало в вагоны – чтобы все ездили по накатанным рельсам и не смели никуда сворачивать. Вкладываться в частный автомобиль никто не хочет – у них там одно метро на уме. К тому же я ведь нэпман – какой дурак будет рисковать из-за меня карьерой? Поддержишь «классово чуждый элемент» – и тебя выметут вместе с ним.

Нина долго разглядывала колеса с широкими шинами и двигатель со множеством проводов. Страстно размахивая руками, Элькин объяснял ей, как он додумался до нового усилителя и что именно поменял в подвеске.

– Возьмите мою «Машку»! – проговорил он, прижимая руки к груди. – Может ваш муж вывезет ее за границу и покажет кому-нибудь? Конечно, хотелось бы выпускать ее тут, в России, но этого никогда не случится.

– А почему вы назвали свой автомобиль «Машка»? – спросила Нина.

– У немцев есть «Мерседес», а у меня «Машка», – отозвался Элькин и потупился. – Так звали мою дочку. Она любила жирафов, и мы с ней мечтали съездить в Африку и увидеть их живьем. Но ее убили из-за кроличьей шапки: она шла в школу, а ее кто-то сзади ножом пырнул.

Нина охнула.

– Бог мой…

– Мгновенная смерть – это даже к лучшему, – торопливо сказал Элькин. – Ей не придется испытать ни гонений, ни травли… У нее было почти счастливое детство.

Чувствовалось, что он уже много раз повторял эти фразы и себе и другим.

– Возьмите мою «Машку»! – страстно повторил Элькин. – Вы с ней подружитесь: она, как и вы, не от мира сего. Ну… в хорошем смысле.

– Я поговорю с Оскаром, когда он приедет, – пообещала Нина.

Элькин пошел провожать ее, и когда они вышли за ворота, из подъезда во двор выбежали люди и с хохотом принялись кидаться снежками.