Князь советский

– Вы собрались закрыть «Саванну»? – испугалась Нина.

– Это не я, это жилищная комиссия. Ко мне уже приходили на этот счет и сказали, что я не имею права занимать целый особняк. У большевиков, может, и нет конкретных планов по развитию страны, но они нутром чуют, что если у населения не останется иного источника дохода, кроме государства, то разрушение их системы будет никому не выгодно. Вот они и душат всех, кто хочет и может зарабатывать самостоятельно! Они не забирают все сразу: они отрезают по кусочку – чтобы мы истекали кровью и привыкали к боли. А потом уже становится без разницы.

Нина ошеломленно смотрела на Элькина: если «Московская саванна» закроется, то у нее не будет возможности встретиться и помириться с Климом.

– Куда же вы поедете? – спросила она.

– На родину, в Крым. Там хорошо: горы и солнце. Идешь по пляжу, а волны шипят, как шампанское…

– Но, может, все-таки побороться с жилищной комиссией? Люди заступятся за вас! Вы нужны им!

Элькин грустно покачал головой.

– Никто не будет сражаться за меня. Сокнижники – это законченные индивидуалисты. Мы же все умные и ценные – хотя бы для самих себя, и никто из нас не готов подставлять свою драгоценную голову под солдатский приклад. В случае опасности мы либо убегаем, либо погибаем. Мы не львы – мы жирафы: несуразные, заметные… однако ж способные дотянуться до определенных вершин.

– А я бы все-таки повоевала за место под солнцем! – сказала Нина.

– Не стоит. Время «Московской саванны» еще не пришло. Когда-нибудь она возродится – но, наверное, не на нашем веку.

5.

«Книга мертвых»

Судьба точно насмехается надо мной. Раньше я месяцами бился, чтобы добыть хоть какие-то сведения о Нине, а теперь мне почти каждый день рассказывают о ней.

Она устроилась продавщицей в «Московскую саванну», и Элькин в полном восторге от моей бывшей супруги:

– Как такое существо могло сохраниться в Советской России?

Элькина умиляет то, что Нина элегантна и нарядна, как московские барыни дореволюционной поры, и что она не коверкает речь новомодными сокращениями.

– Мозги, мистер Рогов! Мозги – вот что главное в женщине… ну, помимо всего прочего.

Я пытаюсь прекратить его излияния, но Элькин не унимается:

– Да я не претендую на нее! Куда мне тягаться с ее мужем-миллионером? Просто здоровый мужчина все время размышляет о половом вопросе. И не делайте вид, что вы выше и чище меня! Просто вы лицемер, а я открыто говорю, что думаю. Вы ведь знакомы с ней?

– Нет, – отвечаю я. – И не собираюсь знакомиться.

Элькин только смеется надо мной.

– Я же видел, как она входила к вам в квартиру. Зелен виноград, да? Видит око, да зуб неймет?

Я делаю все, чтобы «око» ничего не видело – не только мое, но и Киттино. По моему указанию Африкан сделал новую калитку в заборе на заднем дворе, и теперь мы выходим на улицу через нее. Кроме того, я велел ему все время держать ворота запертыми, чтобы посторонние (то есть Нина) не могли пробраться к нашему подъезду.

Я не понимаю, что у нее на уме. Ей скучно и в отсутствии мужа она решила поразвлечься со мной? Или ее интересую не я, а Китти, и она ждет подходящего случая, чтобы забрать ее?

Галя тоже теряется в догадках. Она спросила меня: «А ты знаешь, что женщина, которая приходила к тебе, работает у Элькина?»