Князь Света. Порождения Света и Тьмы

Он кричит, и даже Анубис отшатывается назад.

Смехом становится постепенно его крик.

Он поднимает жезл.

– Молчать, собака! Ты попользовался мною! О, как ты мною попользовался! Тысячу лет учил ты меня смерти, чтобы мог я не дрогнув убить своего сына и отца. Но теперь ты видишь перед собою Сета Разрушителя, и дни твои сочтены!

Глаза его сверкают сквозь сеть, покрывающую все тело, а сам он парит над полом. Луч голубого света срывается с жезла, зажатого у него в руке, но Анубис успевает ускользнуть, растворившись с молниеносным жестом и едва слышным воем.

– Мой сын, – говорит Сет и касается плеча Тота.

– Мой сын, – говорит Тот, склоняя голову.

Позади них гаснут языки зеленого света.

Что-то темное кричит среди света, среди ночи – где‐то.

Слова

Между нами с тобою —
слова,
как известки раствор,
что сцепляет, разделяя,
всех нас воедино.

Их сказать,

тень отбросить от них на страницу
(это – переплетение общих страстей,
узнаванье друг в друге себя,
неотличности нашей под кожей) —

возвести из возможности чистой

собор, чтобы стилосом шпиля
метил он бесконечность.

Когда завтра придет, оно будет сегодня,

и ежели не капля,
значит, вечность
блеснет порой на кончике пера,
когда чернила наших голосов
вокруг теснятся ночью неизбывной
и метит лишь раствор границы
наших клеток.

– Что это за бред? – спрашивает князь Юскиф Рыжий, который во главе двадцати своих воинов направляется опустошать приграничные земли своего соседа, Дилвита из Лильяменти.

Его спутники нагибаются пониже, чтобы разобрать в тумане выбитые на валуне слова.

– Княже, я слышал о подобных штуках, – замечает его помощник. – Это дело рук поэта Врамина, он чаще всего именно так и публикуется: бросает свои стихи на ближайший мир, и там они отпечатываются на самом твердом оказавшемся под рукой материале. Он похваляется, что писывал притчи, оды и поэмы на камнях, листьях, даже, как это, на лоне вод.

– Вон оно что! Ну ладно, а какой в этом смысл-то? Может, это доброе предзнаменование?

– Да нет в нем никакого смысла, князь, ведь все знают, что безумен Врамин, как голинд в пору течки.

– Ну ладно, раз он писал на этом камне, пописаем на него и мы.

– Ха-ха!

Тень и вещество

– Отец? – говорит тень черной лошади на стене замка.

– Да, Тифон.

– Отец!

И раздается звук, от которого могут лопнуть барабанные перепонки.

– Анубис сказал, что ты погиб!

– Он солгал. Озирис, должно быть, поднял Молот со словами, что спасает Вселенную, поскольку я терплю поражение?

– Да, так оно и было, – говорит Принц.

– Но я не терпел поражение, я одерживал победу. И уничтожить он хотел меня, а не Безымянное.

– Как ты выжил?

– Чистый рефлекс. В тот самый миг, когда обрушился удар, я нырнул в фугу. Часть удара все-таки настигла меня, и Анубис, наткнувшись на мое бесчувственное тело, умыкнул меня в свой дом. Амуницию мою он разбросал по всем Срединным Мирам и принялся тренировать меня как свое оружие.

– Убить Тота?

– Такое задание он мне дал.

– Тогда он мертв! – восклицает Тифон и, охваченный пламенем, встает на дыбы.

– Уймись, братец, – говорит Принц. – Он же не преуспел, а нам от него еще может быть польза…

Но уже поблекла тень черной лошади, и Принц опускает голову.

Он смотрит на Сета.

– Может, догоним и остановим его?

– Зачем? И так Анубис прожил на тысячу лет дольше, чем следовало. Пусть теперь сам побережется. И к тому же как? Даже нам не остановить Тифона, когда нисходит на него безумие.

– Да, правда, – говорит Принц и, повернувшись, обращается к Врамину: – Если ты хочешь еще послужить мне, мой прежний Ангел Седьмого Поста, ступай в Дом Мертвых. Там скоро потребуется кто-нибудь сведущий в управлении его аппаратурой.

– Тифон же был повелителем Дома Огня, – говорит Врамин.

– Да, но боюсь, он не задержится, отмстив, в Доме Мертвых. Насколько я знаю своего брата, он отправится на поиски хозяина Молота. Озирису не позавидуешь.

– Тогда я отправляюсь в Дом Мертвых. Не хочешь ли последовать за мной, Мадрак?

– Если у Принца нет на меня других планов.

– Нет, никаких. Ты свободен.

– Господин, – говорит Врамин, – очень мило с твоей стороны вновь довериться мне, зная, какую роль играл я в Войнах Постов…

– Те дни минули, и мы уже не те – разве не так?

– Надеюсь – и спасибо.

Принц складывает руки на груди и склоняет голову. Врамин и Мадрак исчезают.

– Как, – говорит Стальной Генерал, – могу я помочь тебе?

– Мы вновь отправляемся на битву с Безымянным, – говорит Принц-Который-Был-Тысячью. – Не хочешь ли ты быть у нас в резерве?

– Охотно. Позволь мне позвать Бронзу.

– Давай.

Ветры Марачека крутят пыль. Мерцает, прокладывая себе путь в новый день, солнце.