Князь-волхв. Тропа колдунов. Алмазный трон

Князю пришлось отвести правую руку от Арины. Угрим направил сжатый кулак на нож. Хутуг звонко переломился в воздухе. Кривое лезвие вонзилось в земляной пол у ног Угрима, рукоять ударила в потолок над его головой и отлетела за спину князя. Теперь от чародейского поединка отвлекся уже Угрим. И Арине хватило секундного послабления, чтобы выскользнуть из-под магического пресса. Княгиня отпрянула от стены.

Трехцветный магический круг, не встречая больше сопротивления, вошел в древнюю кладку. Вошел и погас. Гудение воздуха, взбороздившего земляной пол, стихло. Камень был вмят в камень. А продавленная в стене дыра оказалась столь глубока, что в ней поместилась бы охотничья рогатина. Увы, колдовская мощь была потрачена впустую.

Эта схватка тоже окончилось вничью. Княгиня с исцарапанной о камни спиной по-прежнему стояла на ногах. Арина хрипло дышала, но тонкие смуглые руки уже плели в воздухе замысловатые магические пассы. Покачивалось в неведомом ритме голое тело. Изгибаясь по-змеиному, княгиня обманными маневрами старалась сбить противника с толку, не позволяла ему сосредоточить магический удар в одной точке и всячески стремилась пробудить крайне неуместное в этом бою желание мужчины к женщине.

Ворожея извивалась в таинственном, влекущем и будоражащем танце, ничуть не стесняясь своей наготы, а, наоборот, выставляя ее напоказ. Это была обычная женская хитрость, но Арина старалась больше, чем любая из женщин. И хотя сейчас не время было любоваться прелестями прекрасной гречанки, Тимофею стоило немалых трудов отвести глаза от высоких грудей и округлых бедер и прогнать ненужные мысли. Бельгутай – и тот на пару мгновений прилип к княгине вожделеющим взглядом.

Один только Угрим не отвлекался на соблазнительно-гибкое тело Арины. Угрим неотрывно смотрел в ее влажные карие глаза. Князь-волхв тоже совершал плавные движения руками. И двигался сам, меняя стойки, позы, место расположения. Он словно уклонялся от невидимых стрел и одновременно танцевал последний смертельный танец с супругой. А может, и в самом деле, уклонялся. А может, действительно, танцевал. Кто их, этих чародеев, знает…

Судя по всему, близилась кульминация затянувшегося противостояния. Угрим и Арина готовились к решающему удару. Каждый вбирал в себя силу – столько, сколько мог, сколько успевал, сколько умел – и зорко следил при этом за движениями противника. Оба – и волхв, и ворожея не видели сейчас ничего, кроме друг друга.

А значит, с Бельгутаем надлежало разбираться Тимофею. И без оружия притом. Если степняк вновь встрянет не в свое дело, то придется. А ведь встрянет же!

Татарский нойон мягким кошачьим шагом приближался к Угриму.

Тимофей встал между ним и князем.

– Бельгутай! Не надо! Не лезь! – предупредил он по-татарски, еще надеясь образумить, уговорить, остановить…

Но Бельгутай будто оглох. Татарин упрямо шел вперед.

Что ж, ладно… Тимофей поднял кулаки. Черного бесермена ему удалось утихомирить с одного удара. Сколько выдержит Бельгутай?

Когда он уже заносил руку, целя в неприкрытую шеломом голову татарина, степняк вдруг резким нырком ушел вправо, в сторону и от Тимофея, и от Угрима. Ханский посол бросился вовсе не на князя. Бельгутай метнулся в темную нишу за его спиной. К Кощеевой Кости.

* * *

Видимо, от взгляда Угрима все же не укрылся неожиданный рывок Бельгутая. Или князь распознал замысел нойона каким-то иным способом. Глаза князя-волхва по-прежнему смотрели на Арину, руки все так же выписывали в воздухе сложные пассы, но…

– Останови его, Тимофей! – приказал Угрим.

– Не отдавай ему Кость! – взвизгнула Арина.

Княгиня тоже все заметила и все поняла. Она тоже не желала, чтобы Бельгутай вынес из подземелья Черную Кость. Ну да, конечно, гречанка сама претендует на древнюю Реликвию. Как и Угрим. Но ни князь, ни княгиня не могли сейчас прервать поединка и задержать татарского нойона своими силами. Ни тот, ни другая не позволяли себе отвлечься даже на краткий миг, ибо каждый способен был в любой момент нанести противнику смертельный удар.

А Бельгутай уже подхватил кристалл с десницей Кощея. Сдернул со стены один из горящих факелов. Бросился к выходу из залы.

Что ж, шансы у него были. Широкая подземная галерея выведет его в подвалы детинца. Потаенный ход, запечатанный Угримом и взломанный Ариной, открыт: княгиня не потрудилась замуровать его снова. Или не смогла сделать этого, что уже не важно. А если Бельгутай выберется из подвалов в детинец, то наверняка найдет способ уйти и из города. Дружины в крепости сейчас – кот наплакал. Ратники, стоящие в карауле, высматривают врагов снаружи. Вряд ли страже придет в голову, что кому-то среди ночи понадобится бежать из сонного Острожца. Да и кто осмелится задерживать обладателя охранной золотой пайзцы? Кто посмеет в отсутствие князя навлекать на город гнев татарского хана?

Тимофей бросился за степняком. Настиг Бельгутая у выхода в галерею. Прыгнул сзади. Сбил. Повалил. Нойон выронил факел, однако не выпустил из рук яйца-кристалла.

– Отдай! – прорычал Тимофей по-татарски.