Княжич

В Смоленск из Гнёздово я возвращался на лодье водным путём, в благодушном настроении любуясь проплывающими за бортом пейзажами. Храмовая застройка левобережных днепровских круч начиналась за 3,5 км. от города и тянулось длинной вереницей до самой столицы и даже выплёскиваясь за её восточный пределы. Сначала, в устье р. Кловки, взору открывался высокий и острый силуэт храма Троицкого монастыря. Далее, ближе к городу, над самой поймой в устье р. Смядыни находился ансамбль Борисоглебского монастыря, где, кроме большого храма, была построена вторая, Васильевская церковь. Выше по Днепру на Свирской «горе» располагался княжеский двор с величественным придворным храмом Архангела Михаила. Чуть далее с противоположной стороны Днепра виднелась моя дворовая Борисоглебская церковь – главный храм Ильинского конца. А напротив Заднепровского острога хорошо просматривался вольно раскинувшийся на холмах окольный град Смоленска, поражая зрение обилием луковок церквей. Но и здесь храмы не заканчивались. К востоку от Смоленска, вверх по Днепру стояли церкви в устье реки Рачевки и за 2 км. от города на берегу реки Протока возвышался ещё один огромный монастырский храм. Всего, этот грандиозный архитектурный ансамбль тянулся вдоль Днепра на протяжении около 6 км., создавая обманчивое впечатление огромной величины города, внушая всем речным путникам мысль об его многолюдности, силе и богатстве. И глядя на всю эту красоту я больше думал о том, что эти красивые фасады с красочными обёртками на самом деле являются «потёмкинскими деревнями» за которыми скрывается серость и нищета.

Но я надеялся, что зрелище, внушаемое этими величественными видами, вскоре уже не будет казаться пустым миражом. Работая день за днём, месяц за месяцем, несколько портящие общий пасторальный вид дымящие металлургические трубы моих Заднепровских заводов, возвеличивали на практике Смоленск сильнее, чем все эти храмы вместе взятые. Колос на глиняных ногах рос и обретал мощные стальные корневища, которые должны будут выдержать все ураганы и прочие невзгоды.

А в Смоленске меня уже поджидали гости из Новгорода.

– Вот, Владимир Изяславич, мой давний новгородский знакомец, Макар Климятич, входит в купеческое товарищество «Ивановского ста». Занимается бортным промыслом, скотоводством, ну и отдаёт деньги в рост. Владетель четырёх сёл. – Представлял новгородца глава совета директоров «РостДома» Юрий Захарьевич.

Макар Климятич, мужчина лет 35–ти, одетый в богатый, вышитый позолотой кафтан встал и поклонился со всем уважением.

– Хочу в ведомое тобой, Владимир Изяславич, товарищество ростовщическое вступить. Что такое давать и брать деньги в рост я не на словах знаю, а на деле. Ещё батюшка мой сим делом промышлял. – Сразу перешёл к сути вопроса купец, говоря при этом смешным «цокающим» новгородским говором.

– Юрий Захарьевич, – обратился я к главе РостБанка, – можешь поручиться за новгородца?

Банкир утвердительно кивнул головой.

– То, что Макар Климятич человек богатый, уважаемый я не сомневаюсь. Если он состоит в «Ивановском ста», это априори значит, что свои обязательства он будет исполнять, прохиндеев там не держат, да и товарищество купеческое своего члена всегда в случае нужды поддержит. Но ты, Юрий Захарьевич, сам должен понимать, в наше совместное дело абы кого вводить нельзя, человек должен пользоваться 100% –ым доверием. С остальными директорами эту кандидатуру согласовал?

– Согласовал, Владимир Изяславич, большинство не против, но последнее слово за тобой.

– Что я могу решить? Я этого купца не знаю и впервые вижу, потому собственного суждения о нём вынести не могу. Значит, прислушаюсь к вашему мнению, – размышляя, растягивал я слова. – Ты купец, надеюсь понимаешь, что твоя контора должна превратиться в паевую, а 51% паев ты должен будешь отдать РостДому. Новгородским отделением РостДома ты не сможешь самостоятельно, лишь по своему усмотрению распоряжаться – продать, завещать и т.д. Передача имущества твоей ростовщической конторы РостДому будет зафиксирована в договоре, оформленном по всем правилам в Смоленске и в Новгороде.

– Но у меня есть некоторые условия, – спохватился купец, – вернее хочу тебя Владимир Изяславич кое о чём спросить.

– Хм! Давай излагай!

– Будут ли мне предоставлены для выдачи ссуд и для иного пользования латунные деньги, на тех же условиях, что и смоленским отделениям?

– Не вижу проблемы. Но предупреждаю, регулировать как–то спрос на латунные деньги в Новгороде я не могу, сам понимаешь, почему.

– Почему? – не знаю, наигранно или всерьёз тупил новгородец.

– Сам посуди, ну не могу же я заставить новгородцев платить налоговые сборы смоленскими латунными копейками, полушками! Но если ты сможешь о таком уговорить новгородское вече – то стяг тебе в руки, я возражать не буду!

Отсмеявшись вместе с купцами–банкирами, я продолжил.

– Но если на латунные монеты будет спрос – пожалуйста, занимайся их оборотом на тех же основаниях, что и другие смоленские филиалы РостДома.

– Да, княжич! Думаю, будет! – решительно заявил новгородец.