Княжич Юра III

— Он работает над этим, — с явной неохотой выдавил он. Вроде бы, и не признав своего бессилия, но и констатировав, что упомянутое мной обстоятельство имеет место быть.

— Я вот тоже не могу. Так что, предлагаю это время провести, минимально портя жизнь друг другу.

— Ты не всё время будешь окружён водой, Долгорукий, — сжал одну руку в кулак Тверской.

— Глупо отрицать очевидное — естественно, не всё, — согласился с ним я. — Никто не может быть готов к бою «двадцать четыре на семь». — Но и ты, Максим, не сможешь всё время держаться от воды на расстоянии. Не забывай об этом.

— Ты угрожаешь мне, бездарь? — вновь прищурил свои глаза Тверской. — Ты?

— Отвечаю вежливостью на вежливость, — пожал плечами я и поднялся на ноги в ванной. Причём, поднялся сразу со всей водой, что, до того, в этой ванной находилась. Она обернула моё тело толстым коконом, который, впрочем, с каждой новой секундой, становился тоньше и тоньше, ужимаясь и плотнее облегая мою фигуру. Полуминуты не прошло, как «кокон» превратился в тонкий прозрачный «комбинезон», анатомически точно покрывающий каждый изгиб, каждый сустав, каждую мышцу.

Как этот процесс выглядел со стороны, не знаю, но глаза Максима, смотревшего на меня, расширились. А ещё он инстинктивно сделал шаг назад.

— «Стихийный покров»?.. — ошарашенно пробормотал он. — Но как?.. Ты же провалил экзамен…

— «Провалить» и «не оглашать результат» — несколько отличающиеся по смыслу и содержанию формулировки, Макс, не находишь? — хмыкнул я, натягивая трусы, майку, а после них и спортивный костюм прямо поверх «Водного покрова». Зачем мне «покров» на теле? Ну, в том смысле, был ли это только голимый выпендрёж, или же оно имело какой-то смысл? Не без первого, конечно, но в большей степени, всё-таки, второе. Ведь, помните, я раньше уже говорил о том, что старательно держу на себе воду всё время бодрствования, а иногда и во время сна. Так вот, тогда я держал на себе плёнку простой, обычной воды. Теперь — держу воду спрессованную. Сплю, правда, в обычной… и не на койке, а в ванной. Приобрёл такую привычку в лазарете.

К сожалению, следовать ей удавалось не всегда — всё ж то шикарное джакузи — это собственность Екатерины Васильевны, и уступать его кому-либо без серьёзной необходимости она не собиралась. А спать в нём вместе… хм, ну, у нас с ней, всё ж, не настолько близкие отношения. Лечебная процедура — одно, но сон со здоровым практически половозрелым парнем в одном джакузи… это уже несколько другое.

Здесь же, в этой комнате общежития, я твёрдо был намерен отвоевать себе под постоянное место ночлега эту ванну! Соседу, для водных процедур и душа хватит! Тем более, просыпаюсь, а соответственно, освобождаю инвентарь я рано, так что не должен он сильно возбухать по этому поводу. В конце концов, я — Водник! Мне такие чудачества по специальности положены!

Кстати, это намеренье — отжать себе ванну, и было одной из главных причин нынешней демонстрации — весомый такой аргумент в предстоящих тяжёлых переговорах.

— Ты ведь сам там был и всё видел, — продолжил говорить я, одеваясь.

— Нам не позволяли видеть выступления друг друга, — хмуро ответил Тверской. — Я слышал только сильный взрыв. Видел, как тебя носили наверх, спускали вниз, а потом увезли с полигона. Отец не стал ничего рассказывать.

— Хм, — чуть задумался я, на пару секунд остановившись, затем продолжил прерванное занятие. — Тем лучше. Меньше знаешь — крепче спишь, Макс. Ладно, увидимся, я на пробежку, — заявил я и потопал на выход к дверям. Ведь, со всеми этими карцерами-экзаменами-лазаретами успел я сильно соскучиться по бегу и тому чувству свободы, которое он приносит. Нафиг всё, я — бегать! С проблемами буду разбираться потом.

* * *

Глава 24

* * *

Я стоял перед ростовым зеркалом в своей спальне и поправлял на себе новенькую форму. Хотя, пожалуй, если быть честным, то не поправлял, а просто собой любовался. Посмел допустить такую вот минутную слабость. Всё равно ведь никто этого не видит — в комнате я один нахожусь. Сосед мой, Максим Тверской, только ещё в душ поплёлся и точно в ближайшие четверть часа ко мне заглядывать не станет. Не досуг ему — на занятия собираться надо. Это я — пташка ранняя, в пять утра поднялся, песню записал, Алинке на почту отправил и уже пробежаться успел по парку и вокруг пруда.

Нет, я знаю, что слишком часто бегать нельзя — вредно это. Организму надо давать время восстанавливаться. Знаю. И то знаю, что утром и вечером — это, как раз, слишком часто. Однако, истосковался я по этому делу. Да и трасса уж больно хороша… Так что, остаётся надеяться только на поддержку Дара. И вот, кстати: никакой перетренированности я не чувствую. Только бодрость, свежесть и ощущения здорового, полного сил тела. Приятные ощущения.