Княжич, князь

– Средство от недержания праздного любопытства. А теперь попробуем вот таким образом…

Кирилл какое-то время неотрывно смотрел в глаза лекарю, потом свел брови и помотал головою:

– Ровно тени в тумане мечутся да речи невнятные не в лад ведут. Ничегошеньки разобрать не получается.

– Сможешь объяснить?

Княжич пожал плечами:

– Ну… В первый раз вы мне вроде как руку протянули – я и принял ее. А в другой раз не то что руки не подали, а еще и будто схоронились да затворились от меня. Хоть и в глаза смотрели, как и прежде. Верно?

Отец Паисий кивнул. Быстро щелкнул пальцами возле его уха; сощурившись, пригляделся к чему-то на лице. Спросил серьезно:

– Спится-то как?

Кирилл снова пожал плечами, на сей раз угрюмо.

– Опять видения страшные? Стой, не рассказывай сейчас – тебе уже пришла пора отдыхать. Завтра с утра. А еще лучше вот как поступим: давай-ка, голубчик, их туда же – под перо, на бумагу да ко мне на стол. Со всеми-всеми подробностями, какие только сможешь вспомнить. И прошу душевно: постарайся впредь писать хоть малость поразборчивее, окажи такую милость старику подслеповатому.

– Духоносные отцы учат, что всё то – козни бесовские.

Отец Паисий вздохнул:

– К сожалению, не всё, чадо. Кроме мира духовного есть и наш, егоже Господь шесть дней творил. Тут со временем и своего подобного добра поднакопилось основательно – это уже человеки сами расстарались, понатворили со всем усердием. Творцами, вишь ли, себя возомнили… Ладно. Пострига ты не принимал, стало быть о предметах сих особо размышлять не тщись. Этим другие займутся, тебя же свое служение ждет.

***

Лязгающие Сапоги приблизились. Кровь закапала на них из ниоткуда, расползаясь по зеркальному металлу дергаными потеками, а затем полилась струей:

– Кто-о-о… ты-ы-ы?.. Кто-о-о… ты-ы-ы?..

– Я княжич Ягдар! – крикнул он.

– Кто-о-о… ты-ы-ы?..

– Я! Княжич! Ягдар!

Слова трижды ударились о незримую стену, разбились и осыпались шепчущими осколками:

– Яктар-яктар-яктар-яктар-яктар-яктар-яктар…

Лязгающие Сапоги рассмеялись стонущим смехом. Кровь схлынула с них, пурпурным листом потрепетала в воздухе, обратившись в глумливый лик:

– Они называют его Кириллом!

– Кто – они? – спросил голос со стороны.

– Эти! – ответил ему другой и захихикал.

– Мое имя – Ягдар-Кирилл!

Кровавый лик ухмыльнулся:

– Так Ягдар или Кирилл?

– Мое имя – Ягдар-Кирилл! – повторил он.

Лязгающие Сапоги повернулись и направились прочь:

– Го-о-о-то-о-о-вьте-е-е… е-е-е-го-о-о… Я-а-а… се-е-ей-ча-а-ас… ве-е-ер-ну-у-усь…

Звон шагов по каменным плитам отдавался гулким эхом, всё больше и больше напоминая колокольный набат…

***

– Пробудись, княжиче! Княжиче!

Он открыл глаза, в неверном свете ночника увидел над собою перепуганное лицо брата Луки. Большой монастырский колокол за окном тревожно бил на сполох.

– Пробудись, княжиче! – ненужно повторил сиделец.

– Что случилось?

– Беда! Ох, беда-то какая – смертоубийство в обители!

Глава III

Кирилл выскочил на крыльцо и в потемках тут же со всего размаху ударился лицом о чью-то широкую и крепкую грудь.

– О! А вот и сам ты, княжиче. Что называется, на ловца и зверь бежит, – услышал он голос брата Илии. Потряс головой, с осторожностью пощупал, подвигал пальцами нос.

– Не расшибся?

– Да вроде как уцелел.

– Тебя отец игумен к себе призывает.

– Охти! Вот беда-то, вот поношение-то для обители! – опять запричитал за спиною брат Лука.

– А ну кыш отсюда, мелюзга! – келейник сделал ему страшные глаза, повернулся и размашисто зашагал в предутренний сумрак.

– Убийство в приюте для странников, – сказал он, опережая возможные расспросы. – Кто таков страстотерпец – пока не ведомо. Либо знатный паломник, либо купец: в отдельной келье остановился. Послушник галерейный окликнул чужого человека, выходящего оттуда посреди ночи, а тот вдруг – наутек. Галерейный – в келию, там постоялец весь в крови, уже доходит. Убийца же в темноте на выходе с братом Мартирием едва не столкнулся, вроде как мы с тобою давеча. Брат Мартирий закричал, каин метнулся на лестницу, что в верхние палаты ведет, да где-то там и затаился. Тут уже братия набежали отовсюду – двери затворили, стражу выставили и послали в набат ударить.

Кирилл слушал молча, стараясь как-нибудь приноровиться к широкому шагу брата Илии.

Крыльцо приюта было охвачено двойным полукольцом братий: одни лицами ко входу, другие – от него. Вокруг здания прохаживались послушники, поглядывая на окна. Полукольцо ограждения разомкнулось, пропуская.

Просторную приютскую галерею нижнего яруса уже заполнило монастырское начальство. Отец Варнава стоял несколько наособицу в обществе благочинного и отца Паисия. Брат Илия легонько хлопнул Кирилла по плечу и подался сквозь толпу куда-то дальше.

– Догадываешься, зачем понадобился? – сухо спросил настоятель, одновременно наклоняя голову в сторону подошедшего инока, который тут же стал быстро нашептывать ему на ухо.

– Да, отче. А точно ли здесь убийца?

– Шум да крики многих пробудили. Люди и внизу, и в верхних палатах из келий да спален общих на галереи высыпали – в сутолоке-то ему раствориться легко было.

– Мог и сбежать под шумок.

– Не думаю, что удалось бы.