Княжий посол

Преследователи на другом корабле потеряли много времени, огибая судно со своими подельниками, а там, после того, как Воислав поразил кормчего, вроде даже совсем потеряли интерес к погоне, на палубе бегали и кричали, но грести пока и не думали. Экипаж второй ладьи оказался более целеустремленным, их корабль отстал от «Лебедушки» на несколько корпусов, был менее ходкий, зато превосходил количеством весел, а на купеческой ладье гребцы уже подустали.

– Айлад, Бенем, придержите их, – приказал Воислав своим лучникам, хотя стрел у них осталось не так уж и много.

Названные обережники покинули скамьи, их напарники вытащили весла из воды: сейчас жилы рвать не надо, а нужно держать ровный ритм, в одиночку одним веслом это крайне трудно.

Так что Воислав пожертвовал одной парой своих весел и не прогадал. Еще не упали последние стрелы, а ладья преследователей вдруг дернулась, будто грузовик, попавший на гололед, с правого борта одно из весел поднялось невпопад, да так и осталось торчать, мешая грести другим. Корабль сразу замедлился, а стрелки сели на свои места, и Воислав чуть увеличил темп.

Преследователи, увидев, что предполагаемая жертва оторвалась еще на пару десятков метров, даже не попытались продолжить погоню. Практически сразу развернулись и направились ко второму судну, на котором до сих пор решали, в какую же сторону плыть. Наверняка на ней скоро последует обстоятельный разговор на тему: «кто главный… виновник облома».

А ветер все помогал «Лебедушке», Воислав сразу снизил ритм, а потом обережники и вовсе убрали весла. Батька изменил курс, и они стали плыть вдоль берега, теперь угадывающегося вдали лишь серой дымкой. Ладья без труда набрала хорошую скорость, но ветер и не думал ослабевать, собирал в небе тучи все гуще, гнал по морю вполне приличное волнение.

Данила мог догадываться, но точно не знал, что это значит. Небо все больше серело, набегающие с востока тучи совсем скрыли солнце, начал накрапывать дождик.

Почти все обережники оделись в кожаные куртки, их доспехи и оружие давно покоились в сундуках. Налетевший шквал буквально подтолкнул «Лебедушку» в корму.

– Снимайте парус, – спокойно приказал Воислав.

Экипаж с обережниками быстро и умело сняли промокший парус (только кто на себе пробовал, что это такое, сможет оценить уровень мастерства), свернули и упаковали его в трюм. А море волновалось совсем по-настоящему, Данила, как исконно сухопутный житель, испытывал самый разнообразный спектр эмоций, когда набегающий сзади вал бил «Лебедушку» в корму, вздымая ее к небу. Одновременно от страха за себя и преклонения перед могучей несокрушимой стихией до дикого восторга перед этой ипостасью природы.

– Опускайте мачту! – крикнул Воислав сквозь шум ветра.

Вот это на памяти Молодцова случалось впервые. Он было сунулся помочь, но справились без него, уложили мачту на палубу; едва закончили, мощный вал подбросил «Лебедушку», отчего весь корабль сотрясся, ухнулся вниз, рассекая гигантскую движущуюся массу воды. Скрип, плеск, шипение волн. Качка стала бортовой, «Лебедушка» зачерпнула немного воды.

– Привязывай, крепче вяжи мачту и весла! – послышался голос батьки.

Данилу в лицо стеганули соленые струи воды; не успел он отплеваться, когда новая волна взгромоздила на себя ладью и двинулась дальше, а «Лебедушка», как бы отставая, скатилась с ее гребня вниз (в это мгновение у Молодцова похолодело внизу живота и сердце к горлу подпрыгнуло), и без промедления новый удар. Будто кто-то большой и сильный сначала поднял ладью за корму, и «Лебедушка» стала взмывать вверх.

Тычок локтем Будима вывел Молодцова из оцепенения; не то чтобы он страдал морской болезнью, блевать за борт его не тянуло, но, блин, он действительно растерялся от такого шторма.

– На, держи, – друг протянул ему кусок веревки, – просовывай под ствол и вяжи.

Данила принялся закреплять весла, давно и аккуратно уложенные вдоль бортов, но сейчас начавшие «ездить». Покончив с работой, Данила сел на свое место, ожидая новых указаний, про себя радуясь, что он сидит не с краю, где буквально в полуметре бушует море. Будим никакого страха к буйству стихии не проявлял или не выказывал.

– Нормально идем, – сказал напарнику новгородец, утирая с лица соленые капли, – но веревку держи наготове, пока не привязывайся, батька тебя скорее всего в трюм пошлет, но, может, здесь останешься?

– А зачем в трюм, я не…

Его слова прервали соленые брызги, «Лебедушка» снова бортом «зацепила» волну.

– …боюсь, – договорил Данила, перекрикивая ветер и капли дождя, которые тоже, казалось, пропитаны солью.

– Увидишь!

На корабле тем временем все занимались своими делами, какими именно, Данила не мог разобрать, во-первых, потому что за год плавания так и не разобрался толком в морском деле, да и плавал он в основном по рекам, а во-вторых, потому что трудно было что-либо разглядеть сквозь завесу холодного дождя, льющего стеной.