Княжий посол

Вчетвером они сидели вокруг очага на палубе, на котором булькал гуляш в котле. Варяги обсуждали какие-то свои дела чуть поодаль. Холод они подчеркнуто игнорировали. Казалось бы, Воислав не должен подавать такой пример подчиненным, но ему было все равно. Ему было плевать на любые препятствия с тех пор, как они отплыли из Булгарии, он их просто не замечал, как не замечает сопротивления отточенный клинок, входящий в плоть. Воислав после гибели Вуефаста не говорил, но взвалил на себя всю работу, лежавшую на нем. Он не делал все нарочито уверенно, чересчур героически, нет, все его приказы и действия были выверены и точны, как удар меча. Стальной человек. И все равно Данила переживал за него и надеялся, что соратники по воинскому братству знают, как ему помочь.

Наскоро поужинав, обережники спустились в трюм от дождя, на боковую, кроме тех, кому выпало дежурить.

Глава 2 Полуденный форпост

Последний отрезок пути вдоль побережья до устья Днепра надо было проделать быстро, чтобы снова не попасть в шторм и не разбиться о рифы, по мелководью пройти гораздо проще. Зато сразу на Днепре княжьих послов встретит Олешье – самая южная крепость под властью Владимира. А там всех ждет тепло, кров, еда сколько хочешь, вино, ну и девки, наверное. Словом, заслуженная награда.

И обережники ударно потрудились, ну и приказчики Путяты, конечно, тоже. Едва вышли из уютной бухточки, все сразу налегли на весла. Ветер периодически подгаживал, но близость отдыха удваивала силы. Ненадолго уйдя в открытое море, «Лебедушка» уже вечером стала подходить к берегу, который рассекал длинный рукав реки.

В нескольких перестрелах от суши Клек забрался на нос корабля и долго провыл волком, потом еще раз. После третьего воя ему ответили таким же протяжным волчьим зовом. По приказу Воислава с ладьи пустили горящую стрелу, через несколько ударов сердца с берега тоже полетел еле видимый огонек. Так, ориентируясь по пущенным стрелам, «Лебедушка» и смогла безопасно войти в реку и пристать к берегу, благо погода позволяла – на море стоял почти полный штиль.

С обережной ладьи бросили канаты встречающим, ее быстро вытащили на берег, и экипаж попал в крепкие объятья соратников. Данила решил, когда его стиснул неизвестный варяг, что это не намного безопаснее плавания в шторм.

– Айлад, Дровин где? – задал вопрос трубный голос.

– Здесь я, – ответил княжий гридень.

– А Дровин что?

– В Булгарии пал! Батька, я…

– Потом, все потом. – Посадник крепости, Данила вспомнил его по вычурной манере изъясняться, заключил своего человека в объятия. – Главное, вы вернулись. Сейчас в баню быстрее, отдохните после плавания, отоспитесь, потом пир для всех. Заслужили.

Посадник сдержал слово. Сначала всех накормили и дали поспать. Утром, ну вернее, около полудня, когда Данилу разбудил Клек сочным шлепком пониже спины, варяг насмешливо изрек:

– Пошли в баню.

И там в неказистом на вид древнем сарайчике Молодцова промыли и промяли до самых косточек. Не обошлось и без купания в ледяном Днепре, а потом опять в парилку к дубовым веникам и жару от раскаленных камней.

После бани обережников опять откормили от пуза, но это не считалось пиром, так, большой перекус. Пир здесь носил характер сакральный с соответствующим к нему отношением. Как и баня, кстати, не зря говорят, когда из парной выходят: как заново родился.

И только на другой день после бани посадник пригласил всю обережную ватагу и Путяту с его людьми на славный пир. Вот там была еда из дорогой посуды, вина, мед и пиво рекой, скоморохи и гусляры, славные долгие здравицы и тризна по погибшим, а потом опять смех, веселье, чарки, опрокинутые залпом, и пляски до ночи.

Лишь позволив отгулять у него на пиру, Креслав, посадник Олешья, позвал к себе в покои Воислава. Узнать, как все было, и обговорить, что делать дальше.

– Боги! Да это история достойна былины! – воскликнул Креслав, когда Воислав закончил.

– Многие воины достойны саг, но не о каждом их слагают.

– Ты и твои люди достойны лучших скальдов и баянов! О тебе будет говорить весь Киев, а о вашем подвиге будут петь, пока крепит свой род Русь!

– Мне лишняя слава не нужна, а славу своего рода я чту и помню.

– Она нужна павшим рядом с тобой, чтобы о них не забыли и их род не пресекся. – Креслав положил руку на плечо варягу.

Воислав на миг стиснул зубы.

– Да, ты прав. Но пока мой род не пресекся, о Вуефасте, сыне Сигмара, не забудут. И еще… я в походе не уберег твоего человека, прости.

– Дровин был хорошим воином, но он присягнул не мне, а князю, и знал, на что идет. Пусть его в Ирии ждет хорошее посмертие.

Креслав разлил вино по кубкам, выпили, Воислав чуть пригубил. Посадник до дна.

– Значит, думаешь, те, кто напал на вас при Мисиврии, были ромеями?

– Они сами нет, но нанятые за византийское золото скорее всего. Это были точно не разбойники, не угры, самим булгарам было незачем все это устраивать, а воины хорошие, так что я почти уверен, что это дело рук ромеев.

– Но главное, вы их побили. А кто же мог вас продать и кто знал, куда вы идете? – проявил любопытство Креслав.