Княжна Дубровина

— Мы ее будемъ любить, она намъ нравится, сказала Александра Петровна, а Лидія молчала, но сочувствовала словамъ сестры.

— А вы? сказалъ Долинскій обращаясь къ Варвар Петровн, — вы опекунша и она вполн зависитъ отъ васъ.

Она улыбнулась и сказала полушутя, полусерьезно.

— Я не деспотъ и не тиранъ. Полюбить мою племянницу я еще не успла, но твердо ршилась исполнять неуклонно мой долгъ и взятыя мною на себя обязанности воспитательницы. Не сомнвайтесь въ этомъ.

Онъ раскланялся и вышелъ. Въ большой гостиной, Варвара Петровна нагнала его и остановила.

— Извините, но я бы желала знать что мы должны вамъ?

— Мн? изумленно произнесъ Долинскій.

— Конечно, или лучше что должна вамъ Анна. Вы пріхали сюда, привезли ее. Сдлали ей новыя платья, блье — это все большіе расходы.

— Я почиталъ ее дочерью, сказалъ Долинскій.

— Конечно, но позвольте. Вы ее содержали шесть лтъ, и объ этомъ я не говорю но послднія затраты.

— Оставьте, прошу васъ, сказалъ Долинскій ршительно. — Повторяю, я считаю ее дочерью. Онъ поклонился Варвар Петровн еще разъ, показывая, что не желаетъ продолжать этого разговора, затмъ обнялъ и прижалъ Анюту къ себ, расцловалъ и перекрестилъ. Варвара Петровна оставила его съ нею наедин.

— Тетки твои, сказалъ онъ Анют растроганнымъ голосомъ, — почтенныя, а больная очень добрая. Если теб придется горевать, ищи утшенія у ней. Обуздай себя, здсь не у насъ, здсь своевольничать нельзя. Помни это. Прошу тебя, будь послушна.

Анюта горько плакала. Лидія по приказанію сестеръ вошла и ласково оторвала Анюту отъ дяди и увела ее къ сестр Александр Петровн и вдвоемъ он цловали, развлекали и угощали Анюту всякими лакомствами, но Анюта не была ребенокъ и ее нельзя было утшить конфетами.

— Сестрица, такъ нельзя, сказала наконецъ Варвара Петровна, безпокойно слдившая за этою сценой. — Ты будешь опять нездорова. Я не могу допустить чтобы изъ-за слезъ дитяти ты опять провела безсонную ночь. Позволь мн отослать Анну на верхъ къ ея няньк. Она займетъ ее лучше чмъ ты.

Александра Петровна не хотла согласиться, но Варвара Петровна настояла на своемъ. Анюту вручили Катерин Андреевн. Она увела ее на верхъ.

Черезъ три дня перехала въ домъ Богуславовыхъ гувернантка, Англичанка, миссъ Джемсъ. Это была высокая, угловатая, съ длинными ногами, руками, зубами, съ длинною таліей, съ длинною шеей двица лтъ тридцати пяти, съ умнымъ лицомъ, но холоднымъ выраженіемъ. Она держалась прямо, говорила твердо, ходила-шагала, какъ-то ршительно. Добрыхъ часа два совщалась она съ Варварой Петровной сидя въ ея кабинет и вышла оттуда съ большою бумагой въ рук, точно будто несла громадныхъ размровъ рецептъ. То было росписаніе дня Анюты съ первой минуты, какъ она встанетъ, до той когда ляжетъ въ постель. Она должна была аккуратно быть одтою въ восемь часовъ утра и быть въ постели ровно въ девять часовъ вечера. Не только часы ученія, рукодлія, но и самыя игры были обозначены. И вотъ Анют, привыкшей къ вол, къ движенію, къ воздуху, къ занятіямъ и чтенію когда придется и когда вздумается, пришлось неуклонно и безпрекословно подчиниться крайне методическому порядку. Тяжко показалось Анют, въ этой строгой и тсной рамк. Ученіе началось серьезное. Кром миссъ Джемсъ къ ней ходили учителя и училась Анюта охотно, но не всему съ одинаковымъ прилежаніемъ. Она терпть не могла учиться музык и по-нмецки, но когда она не знала урока, неумолимая въ исполненіи своего долга Англичанка заставляла ее учить урокъ не выходя изъ классной и до тхъ поръ, пока она его не выучивала. Дни Анюты проходили такъ похожіе одинъ на другой, что отличить ихъ было нельзя одинъ отъ другаго. Анюта возненавидла часы Англичанки на тонкой золотой цпочк надтые на ея худую талію, заложенные за ея черный поясъ. Заговорится ли Анюта съ тетками, заиграется ли въ зал, зачитается ли Англичанка вынимаетъ часы, посмотритъ, молча заложить ихъ за поясъ, подождетъ немного и опять вынетъ, опять заложить за поясъ, и наконецъ посмотритъ, встанетъ и скажетъ:

— Anna! Come!

Часто случалось, что Анюта сердилась и вставала съ рзкою живостію и строптиво, молча уходила за своею гувернанткой, но случалось тоже, что Анюта ласкающимъ голосомъ говорила:

— Минуточку! сейчасъ!

Но неумолимая Англичанка брала ее за руку и уводила. Однажды Анюта, вдругъ, къ изумленію всхъ тетокъ, при слов: Anna! Come! вскочила стремительно и закричала:

— Не хочу! Не пойду!

Въ гостиной произошло необычайное волненіе. Вс тетки заговорили разомъ, но голосъ Варвары Петровны, повелительный и суровый, покрылъ голоса всхъ.

— Какъ ты могла позволить себ сказать: не хочу. Иди, сейчасъ, сію минуту!

Но Анюта, красная какъ ракъ, находилась въ припадк самаго необузданнаго гнва. Она стояла на одномъ мст и кричала:

— А я не хочу! Сказала: не хочу, и не хочу!