Княжна Дубровина

— Такъ Ревизора, сказала Анюта, которая была въ такомъ восторг, что говорила громче обыкновеннаго.

— Ревизора я не видала, я ужь не бываю въ театр, сказала Варвара Петровна, — но въ ней выведены все воры и негодяи. Эта пьеса не для дтей: откуда ты знаешь такую пьесу.

— Мн Митя читалъ и мы вс такъ смялись, и самъ папочка…

— Дядя, сказала внушительно Варвара Петровна…

— Да, сказала Анюта уклончиво, такъ, такъ смялся вмст съ нами и сказалъ: хорошо бы посмотрть на столичной сцен.

— Видите, обратилась Варвара Петровна къ княгин, — двочка досталась мн на возраст и мн очень трудно воспитать ее. Она до двнадцати лтъ жила у добрыхъ и честныхъ, но простыхъ и бдныхъ людей, длала что хотла, читала что вздумается… и съ гимназистомъ двоюроднымъ братомъ Enfin, совсмъ почти на вольной вол.

Анюта вспыхнула, хотла что-то сказать; но вспомнила наставленія и выговоры посл своего разговора съ Врой Андреевной Вышеградской, и крпко сжала губы, но сердце ея билось. Она негодовала на тетку за ея отзывы о миломъ папочк.

— Она очень умная двочка, сказала княгиня тихо, — и я замтила это еще и тогда, когда дитятей везла ее съ Кавказа, она двочка съ сердцемъ.

— Конечно, но умъ и сердце тогда только дары неоцненные, какъ умъ обработанъ. а сердце покоряется разсудку. Это я называю воспитаніемъ, конечно при знаніи приличій и свтскихъ условій.

Варвара Петровна говорила важно и даже указательный ея палецъ поднялся и отдлившись отъ своихъ меньшихъ братьевъ торчалъ въ воздух вертикально и поучительно. Это былъ ея любимый жестъ, когда она выговаривала Анют, и Анюта особенно не жаловала вертикально поднятаго пальца.

— Конечно, сказала княгиня улыбаясь не безъ лукавства педантическому тону старой и почтенной двицы.

Было положено, что дочери княгини будутъ участвовать по воскресеньямъ на танцовальныхъ урокахъ у Богуславовыхъ. Анюта совсмъ не думала объ этихъ урокахъ, такъ какъ она до сихъ поръ училась одна и очень тяготилась танцами.

Ее учительница заставляла входить нсколько разъ сряду въ комнату, держаться прямо, низко присдать, и заучивать разные па, что Анюта мысленно называла: выдлывать ногами какіе-то кренделя и мудреныя штуки. Въ этомъ не видала она ничего кром ломки всего своего существа и конечно танцы не взлюбила; но у ней не спрашивали, что она любила, а приказывали учиться и она начинала привыкать къ послушанію. Утромъ и вечеромъ, просыпаясь и засыпая, думала она о томъ какъ подетъ въ театръ и мучилась мыслію когда же? Скоро ли? Предъ ней проносились различныя картины и сцены, ибо выростая въ одиночеств она находила особенную отраду предаваться мечтамъ и воображать себя во всякихъ положеніяхъ. Вотъ сидитъ она одна въ классной и вдругъ отворяется дверь и лакей Иванъ говоритъ ей: пожалуйте, княгиня захала за вами, дутъ въ театръ, Парашу Сибирячку даютъ. Или не такъ. Тетя Лидія вбгаетъ и говоритъ скоро, скоро, она всегда говоритъ скоро, когда взволнована: Анюта! Скоре, пора! Подемъ въ театръ, княгиня ждетъ насъ!

— Что вы думаете? О чемъ задумались! слышитъ она голосъ Катерины Андреевны, какъ вы разсяны, посмотрите, вы спустили дв петли.

Нмка беретъ у ней чулокъ, распускаетъ два ряда, и говоритъ:

— Вдньте спицы, вяжите, да будьте внимательне.

Вязать снова два ряда, думаетъ Анюта съ неудовольствіемъ. Могла бы поднять эти дв петли, такъ нтъ, два ряда распустила! Безчувственная Нмка!

Тетки ршили, что Анюта выучилась отлично входить въ комнату, длать реверансы, твердо знаетъ pas французской кадрили и мазурки и потому нтъ причины откладывать танцовальные уроки. Вечеръ былъ назначенъ на воскресенье и начались хлопоты и приготовленія. Уже десять лтъ прошло съ тхъ поръ, какъ Александра Петровна занемогла и никого не принимала и вдругъ званый вечеръ — хотя и дтскій, но званый. Лидія находилась въ возбужденномъ состоянии, и ужь не Анюта, а она сама порхала на крыльяхъ зефира. Александра Петровна волновалась и несмотря на возраженія и мольбы сестры приказала прокатить себя на кресл чрезъ гостиныя въ танцовальную залу. Это было шествіе, нчто въ род процессіи. Лакей впереди отворялъ двери, другой катилъ кресло, сестры шли за нимъ, а за сестрами дворецкій и два мальчика для посылокъ: en cas que, говорила Варвара Петровна.

— Здсь бы надо еще лампу, боюсь будетъ темно, сказала Александра Петровна осматривая большую гостиную.

— Люстру бы зажечь, замтила Лидія.

— Полно ma ch`ere, ты ничего не смыслишь. Вдь это не балъ. Вотъ когда Анюта будетъ вызжать, я дамъ балъ на всю Москву.

— До этого далеко, сказала Варвара Петровна, — а пока я предвижу одно: посл всхъ этихъ заботъ, хлопотъ и волненій ты завтра будешь нездорова.

— Ахъ! ma soeur, оставь меня въ поко. Одинъ день выдался мн пріятный, не порти мн его.

— Сестрица, отвчала ей нжно Варвара Петровна, — Саша, я бы рада за всякое твое удовольствіе платить своимъ собственнымъ здоровьемъ, да въ томъ-то и бда. что заплачу не я, а ты. Ты завтра захвораешь!

— Нтъ! нтъ! воскликнула нетерпливо больная и обратилась къ дворецкому.