Княжна Дубровина

Анют минуло шестнадцать лтъ. Она была высока ростомъ, длинна, съ длинными руками и ногами, какъ несложившіяся двочки ея лтъ. Волосы остались т же, длинные, густые, вьющіеся блокуро-золотистые, глаза темные съ темными бровями и рсницами, цвтъ лица очень блдный, безъ кровинки на щекахъ. Лицо ея было неправильно красиво съ тонкимъ носомъ, немного длиннымъ, съ толстыми добрыми губами и рядомъ блыхъ, правильныхъ зубовъ. Улыбка ея, особенно привлекательная и добрая, прельщала всхъ. Въ общемъ Анюта считалась очень хорошенькою двочкой, но въ лиц ея не доставало оживленія. Съ тетками жила она мирно, но Лидія въ глазахъ и мысляхъ Анюты казалась ребячливою и малодушною, Александра Петровна съ годами длалась мнительне и домъ Богуславовыхъ сдлался еще молчаливе и пустынне. Варвара Петровна, страшась за сестру, которую любила, все больше и больше выживала изъ дому всякаго постителя и достигла того, что гости стали такъ рдки, что можно было считать за событіе, когда карета възжала на огромный дворъ этого пустыннаго жилища. Александра Петровна, казалось, оставила всякую надежду пожить на людяхъ и съ людьми.

Такъ шли дни за днями въ не прерываемомъ однообразіи. Анюта много читала благодаря миссъ Джемсъ, которая заботливо, но умло выбирала ей англійскія и нмецкія книги; Она прочла съ ней Шиллера, нкоторыя сочиненія Гёте, всего Вальтеръ-Скотта, Мильтона и дала ей Шекспира, изданіе съ пропусками, сдланное для двицъ. Анюта жадно читала и могла почитаться очень для своихъ лтъ образованною. Къ ней ходилъ учитель русской литературы, которому однако строго запретили читать ей цликомъ поэмы, романы и трагедіи, но позволили знакомить ее съ ними въ выборныхъ отрывкахъ. Варвара Петровна, какъ строгій цензоръ, не уступала сестр своей, позволила дать Анют только кое-какія сочиненія Ламартина, Расина и Корнеля, но отвергла съ негодованіемъ почти всхъ другихъ французскихъ писателей.

Однажды Анюта сидла за копіей акварелью какого-то пейзажа (она очень любила и замчательно хорошо рисовала), когда явился лакей и доложилъ, что ея превосходительство проситъ княжну сойти внизъ.

Анюта не спша сложила свои кисти и пошла внизъ. Давно прошло то время, когда она сбгала по лстниц и вихремъ врывалась въ кабинетъ тетокъ; теперь она вошла въ гостиную чинно и степенно; ей на встрчу всталъ со стула высокій молодой человкъ, блокурый и красивый, щегольски одтый по послдней мод.

Варвара Петровна сказала обращаясь къ Анют:

— Твой двоюродный братъ Дмитрій Николаевичъ Долинскій.

Анюта остановилась какъ вкопаная. Молодой человкъ подошелъ къ ней, взялъ ея руку, поднесъ къ губамъ и поцловалъ.

— Анюта! проговорилъ онъ тихо и нершительно.

Внезапно блдное лицо Анюты вспыхнуло, точно огонь пробжалъ по нему; она задрожала: голосъ молодаго человка пробудилъ таившуюся въ глубин ея сердца любовь и дорогія воспоминанія дтства; она слабо вскрикнула и, кинувъ на шею Долинскаго руки свои, залилась слезами и скрыла на его груди свое плакавшее и смоченное слезами лицо.

— Митя, Митя! шептала она сквозь рыданія.

Онъ былъ тронутъ до глубины души, посадилъ ее въ кресло, поцловалъ нсколько разъ ея руку и стоялъ подл нея не сводя съ нея своихъ глазъ.

Варвара Петровна, не ожидавшая такой вспышки, удивленная и недовольная, проговорила тономъ выговора: Анна, Анна!

Но Анюта, казалось, и не слыхала ея восклицаній. Мало-по-малу она оправилась, отерла слезы, опять поглядла на двоюрднаго брата, опять поцловала его и сказала:

— Митя, какъ ты измнился! я не узнала тебя, только голосъ твой все тотъ же. Ахъ, Митя, какое счастіе, какое счастіе! А папочка, а Маша?

— Вс здоровы, вс попрежнему, тебя любятъ и помнятъ.

— Я думаю вс сестрицы и Ваня выросли, перемнились!

— Агаша больше тебя ростомъ, сказалъ Митя, — Лида маленькая, а Лиза очень велика, вдь ей теперь минуло одиннадцать лтъ, она очень умная.

— Мн все это такъ чудно, сказала Анюта, — а когда я о васъ думала… О Митя, Митя, а я думала о васъ и днемъ, и утромъ. и даже ночью, когда просыпалась… вы всегда оставались въ моей памяти маленькіе, какъ въ тотъ день когда я васъ оставила, а ты вотъ какой… большой… да, да, я тебя не узнала! Давно ты здсь?

— Недавно, только нсколько дней; лишь только портной принесъ мн платье, я тотчасъ къ теб.

— Какъ, Митя, жилъ въ Москв нсколько дней и не шелъ ко мн! Митя, не стыдно теб?

— Но, Анюта, сказалъ смущаясь Долинскій, — я не зналъ… я не могъ себ представить…

— Что я такъ люблю тебя, люблю васъ! Ахъ, Митя, Митя!

— Но это такъ давно, ты была дитя, въ послдніе годы ты писала рдко…

Онъ не хотлъ договорить, что она писала короткія и сухія письма, которыя заставили ихъ предположить, что она ихъ забыла, а она при теткахъ не могла ему объяснить отчего писала рдко, и потому оба они перемнили разговоръ.

— Разскажи мн обо всхъ, о папочк сперва.