Княжна Дубровина

Посл обдни тетки имли обыкновеніе, котораго никогда не нарушали, пить чай вмст за круглымъ столомъ, и вотъ вс он и Анюта услись и Арина Васильевна потихоньку, помаленьку, чистая, опрятная до щепетильности, въ воскресномъ плать изъ дикой тафты, разливала чай. Анюта сидла настороживая уши, не звякнетъ ли звонокъ, не слышится ли шума шаговъ… но ничего такого, не было.

Въ часъ воротилась изъ своей церкви миссъ Джемсъ, вопреки своему обыкновенію, ибо въ воскресенье она была свободна и посщала своихъ знакомыхъ; она осталась въ гостиной съ Анютой и Анюта тотчасъ поняла въ чемъ дло.

«Чтобы быть со мной, подумала она, чтобы не оставлять меня одну съ Митей… но она по-русски плохо понимаетъ, пусть сидитъ.»

Къ двумъ часамъ услышала наконецъ Анюта звонокъ швейцара, который однимъ ударомъ извщалъ о прізд мущины. Анюта встала.

— Сиди, сказала Варвара Петровна сухо, — доложатъ, узнаемъ кто пріхалъ.

«Кому же? въ этомъ дом, запертомъ наглухо какъ крпость, кому же пріхать?» подумала Анюта съ досадой, но не сказала ни слова и сидла пряме обыкновеннаго. Андрей доложилъ:

— Пришелъ Долинскій,

Анют не понравился докладъ Андрея, слово: пришелъ, и упоминаніе фамиліи безъ имени и отчества; самый голосъ Андрея оскорбилъ ее.

— Попроси войти въ залу, сказала Варвара Петровна; — можешь идти, прибавила она обратясь къ Анют. Анюта встала и пошла, а за ней миссъ Джемсъ.

Митя стоялъ посреди залы. Анюта побжала увидавъ его и протянула ему об руки; онъ поцловалъ ихъ и они взявшись за руки стояли глядя одинъ на другаго и наконецъ пріютились въ углу огромной, залы. Миссъ Джемсъ имла деликатность ссть отъ нихъ подальше и занялась рукодльемъ.

По своимъ англійскимъ понятіямъ, она не одобряла безпрестаннаго надзора за подростающими двочками, но Варвара Петровна, воспитанная француженками на французскій ладь, требовала, чтобы воспитанницу никогда ни на единую минуту не спускали съ глазъ и не оставляли одну съ кмъ бы то ни было.

Анюта мало говорила съ Митей о себ, но заставляла его разсказывать въ малйшихъ подробностяхъ о жизни своихъ; она вновь знакомилась съ ними и хотла знать всю исторію семейства за эти четыре года, включая туда же всхъ домашнихъ животныхъ, даже смерть стараго Барбоса заинтересовала ее и она освдомлялась, какая собака замнила ея стараго косматаго друга, и вдругъ ей пришло на память, какъ однажды она шла къ Барбосу съ лоханкой похлебки и костей, какъ Барбосъ прыгнулъ на нее и опрокинулъ все это на ея платье, и вспомнивъ это она засмялась своимъ прежнимъ звучнымъ смхомъ; онъ пролетлъ по зал, миссъ Джемсъ взглянула на нее и подумала:

«Смется, я давно не слыхала какъ она смется».

Миссъ Джемсъ любила Анюту, конечно, по своему, безъ изліяній, безъ ласки, безо всякаго попущенія въ урокахъ иди въ манер держать себя.

— Если ты узнала меня по голосу, сказалъ Митя, — то я узналъ бы тебя везд по смху.

— Право? сказала она и вздохнула,

— Анюта, спросилъ Митя собравшись съ духомъ, — скажи мн правду, ты счастлива, теб хорошо здсь жить? тебя любятъ здсь?

— Сколько вопросовъ! отвтила Анюта, — на который отвчать прежде.

— На вс по порядку.

— Мудрено. Я не могу быть счастлива безъ васъ, но жить мн здсь не дурно. Дв тетки меня очень, очень любятъ, да опекунша моя, знаешь та, которая тебя принимала…

— Сухощавая, черномазая, сказалъ смясь Митя.

Анюта разсмялась.

— Ну да, сухощавая и смуглая, она строга, но умна и у нея свои на все правила, но я уврена, что она желаетъ мн добра. Однако жить съ ней не легко. Однимъ словомъ, здсь ужасная, непроходимая скука, сказалъ какъ-то Томскій.

— Кто это Томскій? я съ однимъ Томскимъ въ университет познакомился, онъ на одномъ со мной факультет, на юридическомъ.

— Такой неуклюжій, толстякъ, добрый такой.

— Толстякъ да, а добрый ли, я не знаю.

— Его зовутъ Василій.

— Да, кажется, Василій.

— Это онъ, онъ!

— Кто онъ?

— Другъ моего дтства, мы вмст учились танцовать, онъ и Новинскій Ларя, онъ тоже долженъ поступить въ университетъ, только кажется не ныншній годъ; мы были такіе пріятели, но съ тхъ поръ я ихъ не вижу.

— Отчего?

— Уроки танцованія кончились; я, говорятъ тетки, танцую хорошо, зачмъ же будутъ звать кого-нибудь.

— Поговорить, сказалъ Митя, — поболтать!

— Это, сказала Анюта — по нашему, какъ у насъ, а здсь иное, притомъ здсь больная телушка и говорятъ принимать нельзя ради нея.

— Ну, а когда ты окончишь ученье, вызжать что ли будешь!

— До этого долго, сказала Анюта.

Въ эту минуту вошелъ дворецкій и доложилъ: кушанье поставлено.

Анюта встала, она расцловалась съ Митей и сказала ему:

— Скажи Томскому, что я ему посылаю поклонъ; умоляю тебя приходи пораньше въ воскресенье, я буду всю недлю умирать отъ нетерпнія и скуки и ждать воскресенья какъ манны небесной. Митя, пораньше, милый, сейчасъ посл обдни.

— Хорошо, непремнно, сказалъ Митя спша уйти, потому что длинная миссъ Джемсъ стояла въ дверяхъ ожидая Анюту.

Тетки сидли уже за столомъ, когда миссъ Джемсъ и Анюта заняли свои мста. Варвара Петровна была недовольна.