Княжна Дубровина

— Сейчасъ иду, сказала Анюта, подошла къ старушк и прибавила съ какою-то безсознательною торжественностію: — Арина Васильевна, все что во мн есть Божьяго, все отъ васъ. Вы научили меня врить безусловно, научили меня любить бдныхъ, скорбть о нихъ, научили добро помнить, зло прощать, и мало ли чего хорошаго и христіанскаго я отъ васъ слышала! Теперь, нынче же я вступаю въ новую жизнь. Я ворочусь сюда, но ужь почти гостьей. Я ду къ дяд и съ нимъ буду жить въ своемъ собственномъ дом. Перекрестите меня, пожелайте мн жить какъ должно.

— По божьему, миловать ближняго и любить его, — а ближній нашъ самый близкій есть бднякъ и несчастный. Господь благослови тебя!

Старушка перекрестила Анюту и долго обнявшись цловались со слезами старая, бдная ключница и молодая, красивая, богатая княжна.

* * *

Предъ самымъ обдомъ Лидія и миссъ Джемсъ возвратились домой. Лидія вошла въ диванную, съ румянцемъ на щекахъ, съ необычайною живостію движеній и съ блестящими глазами. Она сняла шляпу и подошла къ сестрамъ, забывая свою обычную робость.

— Вкъ буду жить и никогда этой трогательной, сердце захватывающей сцены не забуду, сказала Лидія, — я и вообразить себ не могла ничего подобнаго.

— Разскажи, воскликнула Александра Петровна съ неудержимымъ любопытствомъ.

— Когда мы туда хали, Анюта все молчала; я даже удивилась, какъ это рвалась, рвалась она, какую исторію подняла, чтобы съ ними жить, шесть лтъ не видала ихъ, а детъ къ нимъ и сидитъ тихо, какъ наказанный ребенокъ, молчитъ какъ рыба и глядитъ куда-то на улицу, точно въ воду опущена. Пріхали, вышли, я спросила этажъ и нумеръ. Половой говоритъ: «Въ бельэтажъ пожалуйте, цлое отдленіе взято направо». Я даже удивилась — вдь они такъ бдны.

— А ларчикъ открывается просто, сказала Варвара Петровна съ досадой: — У Анны денегъ много, — заплатитъ.

— Не прерывай ее пожалуста, сказала Александра Петровна.

— Я оглянулась, а Анюты ужь и слдъ простылъ; гляжу, она летитъ по лстниц какъ птичка. Я за ней; она замшкалась спрашивая что-то у половаго, и я догнала ее. Стремительно отворила она дверь въ гостиную, остановилась этакъ на порог, а я стою сзади нея и вижу — вся она дрожитъ. Обвела она это гостиную взглядомъ, да какъ бросится. Я гляжу, въ гостиной много ихъ, и всхъ съ одного взгляда не могла я различить, вижу только Анюта рыдаетъ схвативъ за шею еще молоденькаго старичка, и онъ цлуетъ ее и тоже плачетъ, а справа высокая румяная женщина въ траур обхватила шею Анюты и тоже плачетъ и цлуетъ ее въ голову.

— Это Маша! сказала Александра Петровна.

Да, Маша, посл меня съ ней познакомили. И вотъ оторвалась Анюта отъ старичка и вс они бросились на нее, и поцлуямъ и слезамъ ихъ конца не было. Наконецъ Анюта сла, лицо ея такъ и сіяло, а слезы все текли по щекамъ, и вс они толпились вокругъ нея и вс обнимали ее наперерывъ и никто не говорилъ ни слова. Только слышала я восклицанія: Анюта, Маша, Агаша, Ваня! право какъ въ святцахъ, все имена одни. Но глядть на все это равнодушно было совсмъ нельзя. Спросите у миссъ Джемсъ; она, какъ ни есть Англичанка, вкъ свой ходить, будто аршинъ проглотила, а и то прослезилась.

— Ну, а какіе они изъ себя? Разскажи, сказала заинтересованная Александра Петровна.

— Когда они опомнились, то Анюта всхъ поочередно мн представила, и я скажу однимъ словомъ: мужъ и жена люди почтенные, а дти, одинъ красиве другаго. По моему Дмитрій, который сюда ходилъ, студентъ, всхъ хуже. Ваня, это красавецъ, и сестра его Лида тоже. Они на одно лицо; высокіе, статные, белокурые, съ вьющимися, золотистыми волосами и съ голубыми какъ бирюза глазами. Лица у обоихъ открытыя, добрыя. Другія двочки черноволосыя, одна меньшая совсмъ Цыганка.

— Какъ, и манерами?

— Да, почти, сказала Лидія со смущеніемъ, — впрочемъ я не имла времени долго разсмотрть ихъ.

— Помилуй, да вдь теперь скоро пять часовъ, а вы похали въ два часа.

— Но мы тамъ не остались. Миссъ Джемсъ и я были въ город, на Кузнецкомъ Мосту и я зазжала въ часовню Иверской и въ Казанскій соборъ. Что же намъ было тамъ длать — мшать имъ. Притомъ Анюта обратилась ко мн и сказала: «Я останусь; пришлите за мной въ девять часовъ вечера».

— Пусть миссъ Джемсъ подетъ за ней, сказала Варвара Петровна.

— И отдастъ эту записку Анют, прибавила Александра Петровна; — она взяла со стола листикъ почтовой бумаги и написала на немъ карандашомъ, который носила всегда при часахъ, нсколько словъ, сложила записку и отдала Лидіи.

— Я зову ихъ обдать, сказала она сестр, — не назначая дня. Пусть прідутъ когда отдохнутъ отъ дороги.

Когда вечеромъ миссъ Джемсъ отдала Анют записку отъ тетки, Анюта прочла ее вслухъ.

«Милая, писала тетка, мы желаемъ видть у себя столь теб дорогихъ родныхъ твоихъ, желаемъ полюбить ихъ и чтобъ они насъ полюбили. Мы просимъ ихъ обдать, и пусть назначатъ день сами, но съ условіемъ: всхъ, всхъ до одного, отъ мала до велика.»

Анюта въ этотъ одинъ день такъ свыклась опять со своими и они съ нею, какъ будто никогда они и не разставались!

— Назначьте день, папочка, сказала она обращаясь къ Долинскому, — а я скажу Маш два слова.

И она увела Машу въ другую комнату.