Княжна Голицына – принцесса моды

Наши религиозные службы намного более красивы, чем католические. И конечно, они более духовны, а от пения хора у меня бегут мурашки по коже. Наш праздник причастия очень впечатляет меня, поскольку вместо ости (облатки) верующие принимают хлеб и пьют вино. А наша исповедь, когда стоишь лицом к лицу со священником, а не просто говоришь в исповедальне!

Через несколько лет наша церковь переместилась в дом графини Барятинской, на улицу Палестро. Графиня сдала в аренду часть виллы, чтобы получить необходимые средства и поддержать приход. Я подарила этой церкви все, что оставила мне мать, а также картину большой ценности, на которой был изображен мой предок, причисленный к лику святых[46].

К сожалению, верующих сейчас мало, а те, кого я помнила, почти все умерли. В Риме когда-то была довольно многочисленная колония русских, но затем часть из них уехала, кто во Францию, кто в Америку. В те годы, когда мы прибыли, русских было еще немало, моя мама ходила в гости ко многим и сама приглашала гостей, мы говорили по-русски и вспоминали прошлое. Она, например, очень дружила с княгиней Зинаидой Юсуповой[47] – матерью князя Феликса, одного из тех, кто участвовал в убийстве Распутина.

Княгиня Зинаида Юсупова в эмиграции

Княгиня Зинаида Юсупова была последней представительницей большой и богатой семьи татарского происхождения, отличавшейся своей эксцентричностью и страстью к искусству. Она вышла замуж за графа Феликса Сумарокова-Эльстона, которому было разрешено взять фамилию жены, дабы древнейший род не прекратился[48].

В знаменитом заговоре участвовал также Дмитрий Павлович, сын брата Александра II, великого князя Павла.

Я знала и Феликса, и великого князя Дмитрия. Оба они были очень привлекательны, хотя каждый по-своему: более чувствительный и женственный Феликс, более мужественный Дмитрий. После свадьбы Феликс и Ирина переехали в Париж, где они открыли дом моды, который назывался «Ирфе» – Ирина-Феликс. Хорошо помню старую княгиню Зинаиду, которая каждый год на Пасху дарила мне яйцо работы Фаберже, помню и племянницу Бэби, она стала моей первой русской подружкой. Дочь Бэби я встретила несколько лет тому назад в России.

Феликс часто приходил в наш дом, когда я была маленькой, и, как я уже говорила, божественно пел. Я увидела его вновь через много лет в Париже. Он и его семья все потеряли и жили в скромном домике, в котором и умерла старая княгиня Зинаида[49].

Я всегда испытывала особое расположение к изделиям Карла Фаберже – русского ювелира, который в начале века выставлял свои оригинальные творения в витринах магазина на Морской улице в Петербурге. Я очень люблю драгоценности, если они исполнены по индивидуальному заказу, драгоценные камни, красоту которых подчеркивает гармоничная оправа. Возможно, из-за русского происхождения я предпочитаю Фаберже. Каждый раз, находясь в Нью-Йорке, я не могла устоять перед соблазном и забегала в «Старую Россию», на Пятой авеню – это один из лучших в мире магазинов, торгующих предметами искусства, сохранившимися после русской революции, там выставлены изделия Фаберже.

В семь лет я была живой длинноногой девочкой с умными глазами. Одевалась со вкусом, поскольку мама стремилась передать мне свойственные ей стиль и элегантность. С детства мне нравилось примерять мамину одежду и обувь, нацеплять на себя найденные старые вещи, словом, наряжаться, как взрослая синьора. Все, что я находила в доме, годилось в моем воображении для создания чудесных нарядов. У меня были длинные каштановые волосы, если я их распускала, то могла на них даже садиться. Много лет в школе я ходила с очень длинными косами. Заплетать их каждое утро было довольно нудным занятием, а одноклассницы, желая доставить мне неприятности, частенько дергали меня за волосы. Когда я начала ездить верхом на лошади в Форо Италико вместе с известным наездником Д’Инзео, я собирала волосы в «хвост». Мне нравилось распускать косы, но постоянно держать их чистыми было нелегко. Я, естественно, не ходила к парикмахеру и должна была сама ухаживать за волосами, а сушить их было настоящей мукой. Нередко мне хотелось отрезать свою гриву, но маме нравились мои длинные волосы, тем более, что они были пышными и красивыми.