Княжна на продажу. Как дочерей русских государей меняли на мир и новые земли

«Как я была счастлива дома! – писала Олли в своем дневнике. – Как мы любили друг друга, Адини, Мари и я! Отец Бажанов сказал нам, что жизнь молодой девушки подобна поездке на лодке по чудным водам, но всегда с целью приплыть к берегу. Да, конечно, но ведь можно же было продлить эту поездку, ведь качаться на спокойных волнах было так сладко!»

Адини вышла замуж в январе 1844 года, причем по любви. Как мы помним, принц Гессен-Кассельский выбрал ее, а великая княжна ответила согласием. Перед свадьбой было получено разрешение от короля Дании Кристиана VIII, которому жених приходился племянником. Дело в том, что у этого государя был лишь один бездетный сын, и жених Адини являлся потенциальным претендентом на датский трон.

Замужество Адини было счастливым, но очень коротким. Буквально сразу после свадьбы у девушки обнаружили туберкулез – настоящий бич того времени, наводящий ужас и на королевские семьи, и на самые простые. За пять лет до произошедшего с Адини схожую драму пережили во французской правящей семье: тогда заболела и сгорела за несколько месяцев дочь короля Луи-Филиппа I, принцесса Мария Орлеанская. Правда, была у ее кончины и мистическая основа: уже после погребения принцессы выяснилось, что она незадолго до смерти сделала у модного художника Томаса Джонса Баркера странный заказ – картину «Невеста смерти», изображающую мертвую молодую девушку, подле которой рыдает безутешный жених. Полотно было готово, когда Мария Орлеанская уже упокоилась в гробнице в Дрё, и выкупала эту картину сестра заказчицы, Клементина. О том, что «нехорошая картина» предопределила судьбу королевской дочери, еще долго говорили во Франции…

Плохое самочувствие великой княжны Александры стало препятствием для путешествия в Гессен, где она собиралась жить вместе с супругом. Несчастная девятнадцатилетняя принцесса Гессен-Кассельская в июле 1844 года разрешилась от бремени раньше срока.

«Ребенку было только шесть месяцев, – написала Олли, – меня впустили к ней. „Олли, – выдохнула она, – я – мать!“. Затем она склонила лицо, которое было белое, как ее подушки, и сейчас же заснула. Лютеранский пастор крестил ее маленького под именем Фриц Вильгельм Николай. Он жил до обеда. Адини спала спокойно, как ребенок. В четыре часа пополудни она перешла в иную жизнь…

Я посыпала на ее грудь лепестки розы, которую принесла ей за день до того с куста, росшего под ее окном. Священники и дьяконы служили у гроба, не могли петь и служить от душивших их рыданий. Ночью ее перевезли в Петропавловскую крепость: Фриц, Папа и все братья сопровождали гроб верхом.

Мама могла плакать и облегчала тем свое горе. Папа же, напротив, старался бежать от него и проявлял чрезвычайную энергию. Он избегал всех траурных церемоний, не любил черного и слез. Он не вернулся больше в Царское Село и распорядился изменить там клумбы, балкон и все, что напоминало о болезни Адини. Комнату, в которой она умерла, кабинет Мама, разделили надвое; на том же месте, где она скончалась, повесили большую икону Святой царицы Александры, черты которой отдаленно напоминали Адини».

Из-за этого пошатнулось здоровье императрицы Александры Федоровны, которая и ранее чувствовала себя нездоровой. В 1846 году она отправилась в Палермо, взяв с собой и Олли. Во время этой поездки и состоялось предварительное знакомство Олли с принцем Карлом Вюртембергским, наследником трона.

В один момент великая княжна оказалась перед непростым выбором: король Вюртемберга предлагал ей встретиться с принцем в Петербурге, Вене или в другом европейском городе, где они могли бы лучше познакомиться друг с другом. Одновременно из Вены пришел запрос неожиданного толка – Австрия снова считала возможным союз с эрцгерцогом Стефаном.

«Во мне поднялись сомнения, – признавалась Олли, – я буду привязана к мужу, который, не имея прочного положения, целиком зависит от… Меттерниха. Я недолго колебалась. Папа я предложила назначить визит Вюртембергского кронпринца на январь… и он сам может решить, который из претендентов более приемлем для меня».

Николай I лично познакомился с возможным женихом, и принц понравился ему. Оставалось решить вопрос с Австрией, и государь поехал в Вену. Однако там понимания ему встретить не пришлось: Вена чопорно высказывала претензии о «гонении римско-католической церкви в России», и на простой вопрос Николая, в чем это именно выражается, он не смог получить внятного ответа. Стало очевидным, что об эрцгерцоге следует забыть. Олли получила весточку от отца в канун Нового, 1845 года. Отныне она могла считать себя невестой Карла Вюртембергского.

Помолвка была назначена на 25 июня, а свадьба – на 1 июля. Этот день совпадал с днем рождения императрицы Александры Федоровны и с ее же собственной свадьбой. Олли видела в этом «наложении дат» счастливое предзнаменование.