Княжна на продажу. Как дочерей русских государей меняли на мир и новые земли

Судя по тому, что первенец Магнуса и Марии родился в 1580 году, и по сообщениям, что в 1577 году принц уезжал в Оберпален без супруги, молодожены не сразу зажили супружеской жизнью. Упоминаются две дочери пары – Мария и Евдокия, девочки-погодки. А далее – никаких сведений о совместном быте принца и княжны, об их отношениях друг с другом. Не оправдались и планы Ивана Грозного на подчиненную роль датчанина. Вопреки достигнутым договоренностям, практически сразу Магнус начал интриговать против русского государства и пытался договориться о поддержке со стороны Польши. Вероломство принца вынудило царя выдвинуть войска на Венден и захватить Магнуса. Статусные регалии с него были сняты, и отныне датчанин не именовался королем. Из-за этого пошатнулся и его авторитет среди приближенных, а казна… оказалась пуста. Приданое Марии Старицкой было буквальным образом разворовано приближенными и родственниками Магнуса. С его полного одобрения и согласия.

Одна из двух ее девочек умерла, и вся любовь Марии была направлена на ставшую теперь единственной дочку. По некоторым данным, старицкая княжна поехала к мужу и даже присутствовала при его кончине в 1583 году. Магнус умер в Пильтене, совершенно запутав свои дела. Неясно было – кто теперь Мария? Кем является их дочь? Какими титулами наделены обе женщины, на какие средства могут жить?

Быстро отреагировал польский король Стефан Баторий: он предложил Марии свою поддержку и содержание. Иных вариантов в то время молодая женщина не видела и опрометчиво согласилась. В соответствии с разработанным планом, ее перевезли в Рижский замок, но условия проживания, средства, которые выделила польская сторона, заметно отличались от тех, на что могла рассчитывать Мария как бывшая королева. Впрочем, роптать было некогда. Куда больше ее волновала приставленная охрана и полное отсутствие денег на руках – складывалось полнейшее впечатление, что в Риге Мария попала в ловушку. Фактически она стала узницей Стефана Батория.

Напомним: она была дочерью двоюродного брата Ивана Грозного, князя Владимира Старицкого. А тот, в свою очередь, приходился внуком Ивану III и Софье Палеолог. Иван Грозный скончался в 1584 году, и у него оставались два сына – Федор и Дмитрий. Согласно традиции старшинства, трон занял Федор, а Дмитрий считался «запасным наследником», вплоть до своей таинственной гибели в Угличе[47] (к слову, до сих пор неизвестно, каким образом оберегаемый мальчик-царевич, обычно окруженный целой свитой, мог так неосторожно напороться на нож).

После смерти обоих Ивановичей у Марии, как у единственной выжившей из семейства Старицких, имелись все права на русский престол.

Но Марию предпочитали держать на расстоянии от Москвы – по крайней мере, какое-то время.

«Она жила в замке Риги в большой нужде, – записал в 1585 году Джером Горсей, которому позволили встретиться с Марией Старицкой, – я мог получить разрешение видеть ее только от кардинала Радзивилла, охотника до общества ливонских дам, самых прекрасных женщин в мире, который случайно в это время там жил».

По сообщениям Горсея, Марии на содержание выдавали только тысячу талеров в год. С учетом расходов на прислугу и питание, одежду и прочие бытовые потребности, у бывшей королевы имелись только долги. И даже если бы она решилась на побег, ей просто не на что было бы осуществить этот план. Но мысль о возвращении на родину занимала старицкую княжну все время. Есть как минимум две версии дальнейшего развития событий:

1. Мария, с помощью Горсея, выехала из Риги на почтовых лошадях.

2. Княжна Старицкая покинула город на английском корабле.

Трудно сказать, была ли то фантазия Горсея, но он описывал, что спустя какое время снова навестил бывшую королеву и она была вполне благополучна. А вот двумя годами позже ее насильно постригли в монахини вместе с дочерью. При сопоставлении дат выходит, что Мария стала монахиней приблизительно в 1588 году. В то самое время, когда царь Федор безуспешно пытался обзавестись наследниками. Мария – взрослая уже женщина, доказавшая свою плодовитость, – была одной из претенденток на русский трон. При ином стечении обстоятельств, получи она поддержку какого-либо сильного боярского рода, именно она могла бы стать родоначальницей новой боковой ветви Рюриковичей. Но вышло иначе.