Княжна на продажу. Как дочерей русских государей меняли на мир и новые земли

Но Елизавете быстро указали – так нельзя! Соперники по трону могут собрать силы и вернуться! Не сами, так им помогут! Оттого-то Анну Леопольдовну с мужем и детьми срочно взяли под стражу, поскольку до границы империи они добраться не успели… С ноября 1744 года их постоянным местом жительства стали Холмогоры[60].

Их быт обустроили предельно скромно. Ни шелковых платьев, ни дорогой мебели, ни изысканных яств. Елизавета Петровна настаивала, чтобы дети (а вскоре их стало уже пятеро) не подозревали о своем высоком происхождении. Их должны были воспитывать словно крестьян. Впрочем, о воспитании пришлось заботиться только Антону Ульриху – его супруга скончалась после рождения последнего ребенка, мальчика Алексея.

Екатерина Антоновна, старшая из княжон, говорила с трудом – она была глухой. По одной из версий, девочка родилась такой. По другой – ее уронили неосторожные няньки, отчего она получила травму, приведшую к потере слуха. Возможно, таким было осложнение после простуды. Горькая ирония судьбы! Ни у Елизаветы Петровны, ни у Анны Иоанновны собственных детей не было. Анна Леопольдовна родила пятерых, способных править и заключать династические браки. Но этих детей держали в черном теле, даже кормили скудно. К своему восемнадцатилетию девушки лишились половины зубов…

Поначалу об их судьбе велись споры: отослать в Сибирь? Или сжалиться, дать им шанс уехать? Уморить? Елизавета Петровна не хотела брать такого греха на душу – дети же. Антон Ульрих, по большому счету, тоже ни в чем не был повинен перед ней. Его краткое пребывание у вершины власти никак не задело цесаревну. Холмогоры выбрали неким компромиссным вариантом: в пределах архиерейского дома и сада можно было свободно гулять. За его пределами – уже никак. Не тюрьма, но и не воля.

Старшая княжна с сестрой, отцом и братьями объяснялась жестами. Звуки у нее получались тягучие, словно пробивавшиеся сквозь преграду.

«Она понимает своих домашних по одному только движению губ и отвечает им быстро», – свидетельствовал Алексей Мильгунов, архангельский губернатор.

В Петербурге о брауншвейгском семействе говорить было не принято. Опасаясь, что детей могут использовать как предлог для захвата власти, императрица Елизавета держала в тайне даже факт их рождения.

И все же, несмотря на ее старания сделать их невидимыми, герцог Антон Ульрих сумел обучить детей и грамоте, и письму. И рассказал им, кто они. Он же вырезал для дочек и сыновей игрушки из кусочков дерева, словно обычный крепостной. А при Екатерине II герцогу дали возможность выбора. Он мог в любой момент уехать на родину. Однако детей следовало оставить в России.

Возможно, Анна Леопольдовна удивилась бы такой твердости своего мужа – однако Антон Ульрих наотрез отказался бросать детей. И его земной путь завершился в архиерейском доме Холмогор в 1774-м. А всего шесть лет спустя датская и русская стороны начали переговоры об освобождении брауншвейгских узников.

Датская королева Юлианна-Мария приходилась родной сестрой Антону Ульриху. Соответственно, Екатерина и Елизавета, Петр и Алексей были ей племянниками. Про Иоанна речи не шло. Императрица Екатерина II настаивала, что все четверо должны поселиться в максимальной удаленности от крупных городов. Лучше всего – в Норвегии. На это другая сторона вежливо возразила, что практически все норвежские селения находятся в непосредственной близости от портов. Детям покойного Антона Ульриха обещали выделить подходящее место для жительства в Дании.

Посланники императрицы Екатерины Второй пришли в ужас от диковатого вида княжон и князей. Опасаясь, что может случиться дипломатический скандал – племянники датской королевы всем своим видом доказывали, что содержали их дурно, – императрица повелела «замести следы». Последовало распоряжение: одеть их должным образом – для чего были присланы платья и туфли, шляпы и накидки. Княжны и два великих князя не верили, что обретают свободу, и жадно разглядывали все новое, что теперь окружало их. Взрослые уже, они вели себя словно малыши. 30 августа 1780 года дети Антона Ульриха и Анны Леопольдовны оказались в Копенгагене. По сути, чтобы сменить одну неволю на другую. Поселив их в Хорсенсе, любящая тетя-королева ни разу не приехала повидаться.