Княжна (СИ)

И, растрогавшись совершенно ни то взором Витиным, ни то своим словарным запасом, что за минуту оскудел ужасно, Князева улыбнулась мужчине одними губами и тихо сказала:

— Спасибо, что не скрываешь себя.

Он разучился двигаться. Руки, лежащие на теле Ани, вчера ещё трогающие так, что у Князевой слезились в удовольствии глаза, будто одеревенели. Сердце забилось с тактом таймера бомбы с множеством проводов, в каких запутаться без труда.

Его никто за характер, который далеко не все были в состоянии вынести, не благодарил. Да и сам Витя не помнил, чтобы к кому-то менял отношение своё так колоссально, — причём менял, сам за собой изменений не замечая — чтобы трепетным с кем-либо был…

Пчёла наклонил голову, с Анной сталкиваясь лбами. Ещё пара таких признаний, разговоров, взглядов, пробирающих до самого нутра — и она перестанет ему нравиться так, как нравится сейчас.

— Нельзя мне по-другому с тобой, — признался Витя. Князевой секунды хватило, чтобы понять, что Пчёла прав совершенно. Да, нельзя; она бы недостойного отношения к себе не потерпела. Даже если бы больно было.

Слишком хорошо запомнилась любовь к латышу Улдису Барде, который неизвестно почему с Анной был, если относился к ней без малейшего трепета. Раны от взорвавшихся стёкол розовых очков затягивались долго, больно, дав ей хороший урок.

«Люби. Но с умом»

Князева быстро про себя бывшего отправила в места далекие, с которых обычно не возвращаются, и посмотрела на Пчёлкина, отличного от Улдиса если не по всем, то по большинству параметров.

Девушка губу закусила, и Витя это принял за зелёный сигнал светофора.

Мужчина руки на Аниных коленях сжал, чуть дёрнул, притягивая девушку ближе, и опять поцеловал. Сам о том не догадывался, но объятьем Витя отогнал гнетущие мысли прочь от Князевой. Она расслабила губы, позволяя ему инициативу лишь на секунду, а потом провела руки под локтями Пчёлы и ноготками прошлась по голой спине мужчины, оставляя за собой светлые следы, через секунду краснеющие.

В спальне зазвенела трубка телефона Витиного, требуя к себе внимания. Яичница остывала. Пустая сковорода осталась калиться на включенном газу.

Пчёле на всё вдруг стало сильно-сильно наплевать.

Анна вымыла посуду после завтрака. Витя выпивал после кружки чая вторую чашку, но на этот раз с кофе. Пчёлкин пил кофе хороший, не такой, каким травилась Князева. Вроде, из самого Рио-де-Жанейро ему банку с измельченными в порошок зёрнами привезли.

Мужчина сидел в кресле, в котором они вчера целовались, и сушил волосы полотенцем. Девушка прошлась мимо с вешалкой и мятой, но стиранной рубашкой Пчёлкина. Возле окна, на столе уже стоял греющийся утюг — ни то от розетки нагревался железный треугольник, ни то от солнечных лучей, что ближе к десяти утра вернули привычную для июля знойность.

— Ты домой сейчас, Анют? — спросил Витя, когда Князева, положив на стул к рубашке и свои вещи, какие у Пчёлы держала, встряхнула сохнущие волосы. Она кивнула ему быстро и вспушила локоны полусырые у корней так, чтобы они объемнее казались.

— Домой. Почитаю что-нибудь, освежу память. Надо своё резюме подправить.

Мужчина глотнул кофе, думая; стоило ли говорить Князевой, что такие переживания не стоили должности в каком-нибудь сраном издательстве, какое он бы смог просто под свой надзор взять без проблем? Ему душу каждый раз разрывало, когда Анна выходила из здания офиса, в который хотела устроиться на должность рядового редактора, с потухшими глазами.

Не стоило это того. Нисколько. Только Князева цеплялась за дурацкие посты, не достойные её, как специалиста в области французского. Так цеплялась, как утопающий не хватался за соломинку.

— У тебя достойное письмо, Ань, — сказал всё-таки Пчёла, поднялся с места. Оставил чашку на столике, прошелся к девушке, вставая за спиной её. Одной рукой обнял за талию, губами уткнулся в мокрые локоны, и, качнувшись с ней в сторону, сказал Князевой чуть громче шёпота:

— Просто у руля компаний, куда ты ходишь, сидят идиоты.

— Так и почему от этих идиотов должна страдать я? — спросила так, словно у Вити имелся ответ. Потом взяла рукой одеревеневшей утюг и прошлась по рукаву его рубашки, которую Пчёла хотел сегодня надеть на встречу с бригадой. Мужчина её погладил, ближе подошёл, вжимаясь грудью в спину Князевой.

Та продолжила недовольно, сглотнув:

— В таком случае, может, стоит сделать своё резюме максимально простецким, м? Чтобы создалось впечатление, что я совсем… — она свободной рукой постучала по столу, на котором гладила.

— …как пробка! Раз никому не нужен достойный работник? А почему нет-то? Клин клином же вышибают!

— Они конкуренции боятся, Анют, — объяснил ей Витя. Анна перевела в тяжести дыхание, поправила манжет рубашки цвета светло-голубого, который Пчёле очень бы шел, глаза акцентируя, и затихла ненадолго.

А мужчина наклонился к её виску: